Ростов задумался.
— Я ни в чем не беру назад своего слова, — сказал он. — И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
— Нет, нет, — закричала Наташа. — Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь — считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё-таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16-тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
— Ну и прекрасно, — сказал он, — после поговорим. Ах как я тебе рад! — прибавил он.
— Ну, а что же ты, Борису не изменила? — спросил брат.
— Вот глупости! — смеясь крикнула Наташа. — Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
— Вот как! Так ты что же?
— Я? — переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. — Ты видел Duport'a?
— Нет.
— Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. — Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
— Ведь стою? ведь вот, — говорила она; но не удержалась на цыпочках. — Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. — Нет, ведь хорошо? — всё говорила она.
— Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. — Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
— Вот как! — сказал Ростов.
— Ну, да, это всё пустяки, — продолжала болтать Наташа. — А что Денисов хороший? — спросила она.
— Хороший.
— Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
— Отчего страшный? — спросил Nicolas. — Нет. Васька славный.
— Ты его Васькой зовешь — странно. А, что он очень хорош?
— Очень хорош.
— Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15-летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее