Вот она, ловушка: те — приехали. Посему предлагают возвращаться — этим. Куда? — На родину, оставленную всего около семисот лет назад; извольте радоваться.
Не получалось — или получалось далеко не у всех.
Генеалогическое дерево глубоко проросло корнями в местную землю: попробуй выдери. Кто порешительней, так и делали: выдирали. Бесноватый фюрер не сулил златые горы, а призывал помочь родине, которую повальное большинство этих людей не видело, но призывы звучали на их родном языке, и сердца не могли оставаться равнодушными. Люди оставляли дома, распродавали мебель, дарили — или бросали — посуду и книги. Пустели скамьи в немецких церквях, закрывались немецкие школы, построенные немецкими архитекторами, запирались магазины с немецкими вывесками, и только на кладбищах ничего не менялось: никакая репатриация не затрагивала их обитателей, потому что они были дома.
…Мебель перевезли на следующий день и за неимением места поставили в квартире у родителей — до лучших времен, где она и простояла несколько десятков лет. Лучшие времена ведь никогда не наступают.
…Как причудлива память. Кристен, ее давняя подруга, тоже укладывала чемоданы той осенью, однако вспомнился чужой человек с индюшачьим подбородком и болтавшейся в манжете запонкой. Вспомнился как раз потому, что был прочно забыт. А с Кристен она познакомилась еще в 19-м году у мадам Берг, где обе обучались портновскому искусству. Острый профиль, прямые рассыпчатые волосы, маленький рот и острые плечи — природа выкроила Кристен по очень строгой мерке: ничего лишнего. Мадам Берг относилась к ней более требовательно, чем к другим барышням, и часто заставляла переделывать работу. Ирочка была в группе единственной русской, не сразу понимала объяснения портнихи, и Кристен всегда оказывалась рядом: немецкий язык был ей родной. Не только язык, впрочем: почтенная вдова Берг приходилась ей матерью, однако это не только не афишировалось, но и маскировалось подчеркнутой строгостью обращения.
У дверей мадам Берг Ирочку встречал Костя из Коммерческого училища; за Кристен ухаживал долговязый Герберт, спортивная гордость Немецкой гимназии. Столкнулись в фойе кинотеатра; познакомили кавалеров, а назавтра с удовольствием уплетали шоколад и делились впечатлениями о фильме. Вместе гуляли, катались на лодке, ходили в кино. Вскоре обе заметили, что Герберт смотрит не на экран, а на Ирочку, в то время как второй кавалер неудержимо краснеет всякий раз, когда к нему обращается Кристен. Немка попыталась было обидеться за Герберта, но Ирочка так легко предложила: «Да возьми себе обоих!», что оставалось только расхохотаться.