По дороге небо над ним прояснилось, ветер прогнал тучи, стало тепло, а потом и жарко. Проезжая Останкино, он заметил, что асфальт под колесами машины совершенно сухой, бледно-серый с пыльным коричневатым оттенком, и подумал, что Москва все-таки ненормально большой город: в одном районе льет дождик, а в другом можно смело выходить на балкон позагорать.
Было около одиннадцати утра, когда он остановил машину у знакомого проема в кирпичном заборе. Разбитый серебристый «Лексус» уже куда-то увезли – может, в ремонт, а может, и на запчасти; во дворе возились работяги в чистеньких синих комбинезонах, навешивая новенькие, с иголочки, створки ворот. «Быстро работают, – подумал Юрий. – Будем надеяться, что хозяева уже встали».
Он посигналил. Один из рабочих бросил на машину равнодушный взгляд, отвернулся и что-то сказал, адресуясь к кому-то в глубине двора. Оттуда неторопливо выдвинулся и подошел к машине охранник – широкоплечий, высокий, с румянцем во всю щеку. Это был тот самый тип, который давеча обыскивал Юрия и сопровождал «его до кабинета Медведева. Звали его, кажется, Виталием. Юрий еще вчера заметил, что этот Виталий поглядывает на него с плохо скрытой неприязнью. Фигура и выражение лица Юрия Филатова почему-то вечно вызывали у таких вот крепких, молодых, тренированных ребят острое желание подраться, выяснить, кто круче; насчет подраться Юрий и сам был не дурак, но с годами научился уклоняться от ненужного мордобоя – не будешь ведь, в самом деле, драться с каждым вторым встреченным на улице мужиком, так никакого здоровья не хватит!
Они сдержанно поздоровались, после чего охранник Виталий хмуро поинтересовался, что Юрию здесь понадобилось. Судя по всему, после вчерашнего позорного прокола с надписью на машине Кастета охрана рыла копытами землю и была полна решимости, если понадобится, отстреливать влет даже мух и комаров, пытающихся проникнуть на охраняемую территорию.
Юрий открыл рот и тут же его закрыл, очень некстати вспомнив, что не знает отчества Марины Медведевой. Однако просто молчать и пялиться на охранника было нельзя, и он, не без труда переформулировав вопрос, спросил:
– Госпожа Медведева дома? Мне нужно с ней поговорить.
– Госпожи Медведевой дома нет, – ответил охранник. – Она уехала.
– А когда вернется? Мне подождать или заехать позже?
– Когда вернется, неизвестно, – сказал охранник, и Юрию в его ответе почудилось тщательно замаскированное злорадство. – Она уехала за границу на неопределенный срок.
Это был удар, которого Юрий, признаться, не ожидал. Отъезд Марины Медведевой лишал его единственной возможности хоть как-то проверить выдвинутую Светловым версию. Если эта версия была близка к истине, то где-то здесь, в Москве, все еще оставался исполнитель, которым Марина легко могла руководить откуда угодно – хоть из Вены, хоть из Акапулько, при нынешнем уровне развития телекоммуникаций это не имело значения. Но где его искать, этого исполнителя? В одиночку охранять Медведева и Кастета от возможного покушения Юрий был просто не в состоянии; к тому же охрана – это пассивная оборона, а уход в глухую оборону в сложившейся ситуации означал неминуемое поражение. Нужно было действовать на упреждение, а как действовать, если не знаешь, кого ищешь?