Проделав короткую разминку, нужную в основном для того, чтобы дать очкарику время осознать тщету своих усилий и освободить турник, Юрий занял его место и минут десять показывал класс – делал подъемы переворотом, выходы силой, крутил «солнышко», подтягивался на одной руке и вообще вел себя как мальчишка на школьном дворе. Успех был полный: крепыш на брусьях только завистливо сопел, бросая на Юрия косые взгляды, а очкарик и вовсе встал столбом, разинул рот и стоял так до тех пор, пока Юрий не спрыгнул с турника.
После турника Юрий перешел на освободившиеся брусья и продемонстрировал, что и здесь ему нет равных – во всяком случае, среди собравшихся на этой площадке. Очкарик немного повздыхал, наблюдая за ним, а потом посмотрел на часы, испуганно охнул, хлопнул себя по лбу и убежал. Крепыш задержался еще на пару минут, но потом тоже удалился. Юрий еще немного позанимался, а потом решил, что для первого раза этого будет достаточно, не то завтра ему не поздоровится.
Когда он возвращался, ворота парка были уже открыты. Утреннее солнце вызолотило улицу; мостовая, по которой только что прошлась поливочная машина, влажно поблескивала, в выбоинах стояли мелкие лужицы. Светофоры уже перестали перемигиваться желтым и заработали в нормальном дневном режиме, по дорогу с шорохом проносились первые машины, которых прямо на глазах становилось все больше, а обогнавший Юрия троллейбус был набит битком – Москва тронулась на работу, и не приходилось сомневаться, что уже через полчаса на самых оживленных магистралях возникнут километровые пробки.
Для разнообразия Юрий решил вернуться домой не напрямик, через дворы, а по проспекту. Прохожих на тротуаре было еще мало, основная их масса сгрудилась на остановках в ожидании транспорта. Пробегая мимо этих молчаливых, раздраженно поглядывающих на часы кучек, Юрий эгоистично радовался тому, что свободен, как ветер, и избавлен от необходимости каждое божье утро трястись и толкаться в общественном транспорте, чтобы добраться через пол-Москвы до какой-нибудь скучной работы.
Вбегая к себе во двор, он вынужден был посторониться, чтобы уступить дорогу милицейскому «уазику». За «луноходом» следовала черная «Волга» с затемненными до предела стеклами и длинной антенной радиотелефона на крыше. Антенна раскачивалась, как удилище, поблескивая в лучах утреннего солнца. «Опять что-то не слава богу», – подумал Юрий, провожая машины глазами. В зарешеченном заднем окошечке «уазика» мелькнуло бледное пятно чьего-то лица – чьего именно, Юрий не разглядел. Человек, запертый в тесном отсеке для задержанных, махнул Юрию рукой, а может, просто попытался за что-нибудь схватиться, чтобы не так трясло.