– Перестань, – морщась, сказал Медведев и закрыл окно. – Ты же видишь, он невменяем.
– И притом с утра.
– Вот именно. Вообще-то, за ним такого раньше не водилось. Случилось, наверное, что-нибудь. Займи ребенка, я сейчас все выясню.
– Боюсь, раньше завтрашнего утра ты у него ничего не выяснишь, – с сомнением сказала Марина, уже стоя в дверях.
– Выясню, – пообещал Косолапый таким тоном, каким обещают свернуть кому-нибудь шею.
Он спустился на первый этаж, вышел во двор и, обогнув дом, оказался на бетонированной площадке перед гаражом. Оба охранника уже были здесь, держа с двух сторон под мышки пьяного Кастета. Кастет ругался черными словами, пытался вырываться, бодался и даже, кажется, кусался. Он был абсолютно невменяем, а выглядел так, словно им трое суток мыли полы в ночлежке для бомжей.
– А-а-а, Косолапый! – увидев Медведева, пьяно заорал он. Язык у него не просто заплетался, а едва ли не завязывался в узлы. – Здравствуй и – ик! – прощай... Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад на-ступа-а-ает... И никто не узнает, где могилка моя, – неожиданно закончил он.
– Отпустите его, – негромко приказал Косолапый, и Кастета отпустили. – Виталий, подай шланг.
Полуголый охранник протянул ему черный резиновый шланг для мойки машин с металлическим набалдашником, на котором помещалась ручка запорного устройства.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил Косолапый. – Оба свободны. Займитесь воротами. Разгребите, что он там наворочал, отгоните машину – в общем, наведите порядок.
Охранники ушли, оглядываясь через плечо. Косолапый подумал, что картинка и впрямь хороша: шатающийся, расхлюстанный Кастет на фоне кирпичной стены и он, Михаил Медведев, с черным шлангом наперевес, как с автоматом.
Сходная ассоциация, по всей видимости, возникла и у Кастета, потому что он вдруг рванул у себя на груди рубашку и пьяно промычал:
– Ну, чего ждешь, эсэсовец? Стр-р-реляй, фашистская морда!
Косолапый вздохнул и повернул рычаг запорного устройства. Тугая струя ледяной воды ударила Кастета в грудь, опрокинула и перевернула на бок.
– Тону-у-у! – дурным голосом заверещал Кастет. – В кормовом отсеке пробоина, свистать всех наверх! Там за тум-манами, в задницу пьяными...
Косолапый поморщился и заткнул ему рот струей воды. Кастет захлебнулся, закашлялся, зафыркал, отплевываясь; Медведев методично хлестал его тугой водяной плеткой, стараясь не пропустить ни сантиметра тела. Преодолевая напор струи, Кастет поднялся на четвереньки и подобрал под себя одну ногу, как спринтер на старте. Косолапый решил, что он начинает трезветь, и закрыл воду.