– Выходит, они даже перед смертью пытались меня обелить, – задумчиво произнес Дмитрий.
Вот тебе и раз! Я ему про Фому, а он про Ерему.
Неужто Федор Романов в состоянии стругать только тупоумных?! Этот временами тормозит, а Миша его, который будущий царь (впрочем, это мы еще поглядим), так вообще не ахти, в смысле с головой не дружен.
Но внешне раздражения не выказал, терпеливо пояснив:
– Поверь, чтобы спасти себя, они бы написали что угодно. Велел бы я им все свалить на тебя, пообещав за это жизнь – дескать, какой с исполнителей спрос, если было повеление свыше, – и каждый сразу написал бы грамотку, где продал бы тебя со всеми потрохами, указав, что это ты приказал им убить царскую семью. – И вздрогнул от неожиданности – так быстро переменился в лице Дмитрий.
Кажется, погорячился я, сравнивая его с Федором. Не стоит принимать мимолетные вспышки за что-то постоянное.
– Июды, – процедил он сквозь зубы.
– Не то слово, государь, – вслух согласился я с ним.
Вот же наивный! А чего иного ты мог от них ожидать? Они легко предали одного царя, и вполне логично, что сейчас по той же самой причине – спасение собственной жизни – продали другого.
Так что ничего странного.
Правда, ты почему-то трактовал первое предательство несколько иначе, но это уж твои проблемы.
– Теперь ты убедился, что моей вины в их смерти нет? – нахально улыбнулся я. – Ну что тут поделать, коли сами люди осудили их за ложь и желание поссорить тебя с народом?
– И впрямь, – кивнул Дмитрий. – Ежели сами люди, так на то их святая воля. – И весело улыбнулся. – Что ж, выходит, вновь все вины с тебя сняты, а потому можно сызнова приниматься за… философию… – И вопросительный взгляд – как я посмотрю на такой поворот.
А вот это уж дудки.
Считай, что у моей машины отказало рулевое управление – прямо и только прямо, невзирая на ухабы, косогоры и обрывы, по направлению… в Кострому.
Так что философия в мои планы совершенно не входит. Верно царевич заметил – не до нее нам нынче, а посему придется обойтись без Гегелей и Кантов. К тому же неизвестно, что настряпает Федор в мое отсутствие. Там одна мамочка чего стоит, следовательно, лучше мне и дальше побыть рядом с царевичем во избежание нежелательных эксцессов.
Но вилять не стал, заявив об этом в открытую.
– К Годунову? – посуровело лицо Дмитрия.
– Не только, – поправил я его. – Там мои ратники, а кроме того, имеется самое главное – куча дел по достойной встрече тебя в столице.
Он уставился на меня с явным подозрением.
– Достойной – это достойной, государь, – пояснил я. – Чтобы и хлеб-соль, и прочее.