Дмитрий утвердительно кивнул.
– Быть по сему. Но Никодима ты мне отдашь, – жестко произнес он, уже направляясь к двери.
– Можно подумать, что я его держу у себя в потаенном месте, – проворчал я. – Грамотку он мне написал, все изложил, и я его сразу отправил обратно в Чудов монастырь, так что хоть сейчас посылай туда человека и забирай своего монаха – зачем он мне?
Но и тут постарался выторговать побольше, сразу заикнувшись про Семена Никитича Годунова.
Разумеется, истинную цель, которую я преследую, желая забрать его из Переславля-Залесского, озвучивать ни к чему. Перед Дмитрием я выдвинул иную, но очень правдоподобную.
Мол, и мне, так же как и государю, хотелось бы посчитаться за пережитое в застенках Константино-Еленинской башни, за те дни, когда я… И, не договорив, зло скрипнул зубами, угрожающе засопев и зло сжимая и разжимая кулаки.
– Так его и без тебя… – пожал плечами Дмитрий.
– То и худо, что без меня, – поправил я. – Представь, что отца Никодима без тебя… Вроде и хорошо, а вроде… – И откровенно сознался: – Не по-христиански, конечно, понимаю, но уж больно сладок грех мести, вот и хочется самолично вернуть должок.
Дмитрий понимающе кивнул и дал добро, хотя сразу выразил сомнение – жив ли еще Семен Никитич.
– Ну а если умер, туда ему и дорога, – с легким сожалением вздохнул я.
Вообще-то не далее как спустя всего день после учиненного мною переворота два десятка свежеиспеченных гвардейцев ускакали на подмену назначенным Дмитрием приставам, но тут и впрямь неведомо – могли не успеть.
Ладно, приеду – узнаю, а пока…
И оговорил с государем насчет особого указа, которым он официально назначал меня приставом над бывшим главой тайного сыска.
Вот теперь, кажется, все.
– Но гляди, князь, – предупредил меня Дмитрий, опершись рукой о дверной косяк и с подозрением глядя на мою нахально улыбающуюся рожу. – Ой, гляди. Вдругорядь я тебя просил ныне, а третьего раза не будет.
– А как же богатыри? – припомнились мне русские народные сказки. – Они своих врагов всегда до трех раз прощали.
– Не будет третьего, – отрезал он. – И не надейся.
– Понятно, – сокрушенно вздохнул я. – Жаль, конечно, но я учту.
Вышли мы с Дмитрием из монастырской подклети чуть ли не в обнимку. Во всяком случае, его рука лежала на моем плече с таким оттенком дружелюбия и некоего покровительства, что у казаков, по-прежнему стоящих в карауле возле двери, чуть ли глаза на лоб не полезли.
Да и у Шарова тоже.
Проходя мимо, я весело подмигнул атаману, но, подметив пристальный взгляд Дмитрия, сразу поспешно нахмурился и демонстративно потрогал заметно припухшую скулу.