ее. — Он сглатывает ком в горле. — Тогда я спросил у Ди, где она взяла эту бумажку, и она сказала, что у мамы в тумбочке. На вопрос, знает ли она какого-нибудь Виктора, Делия ответила: «Да, так зовут дядю, который приходит спать к маме».
Эндрю встает и подходит к двери с крохотным зарешеченным оконцем.
— Она же была в это время дома! Совсем еще малышка… Однажды я специально вернулся домой пораньше и застукал их.
— И так его оприходовали, что ему пришлось наложить шестьдесят пять швов, — продолжаю я. — Эмма Вассерштайн собирается использовать этот эпизод, чтобы объяснить, почему вы похитили дочь полгода спустя. Она представит это как продуманный акт возмездия.
— Может, так оно и было… — бормочет Эндрю.
— Только, ради бога, не говорите этого в суде!
— Тогда сам выдумывай мне оправдания, Эрик. Дай мне сценарий, и я, мать твою, скажу все, что пожелаешь!
Этого, понимаю я, было бы достаточно любому адвокату: чтобы клиент согласился слушаться его во всем. Но сейчас так не получится, потому что каким бы валежником вранья я ни прикрывал эту яму, мы оба знаем глубину правды. Эндрю не хочет мне ничего рассказывать, а мне вдруг совсем расхотелось его слушать. И поэтому я вылавливаю из зыбучих песков, простершихся между нами, всего три слова:
— Эндрю, я ухожу.
Фиц пытается развести костер. Свои очки он положил на пыльную землю так, чтобы линзы поймали солнечный луч и подожгли скомканную бумагу под дужками.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, расслабляя узел галстука на подходе к трейлеру.
— Изучаю феномен пиромании, — отвечает он.
— Зачем?
— А почему бы и нет?
Он щурится на солнце и немного сдвигает очки влево.
— Я сказал Эндрю, что отказываюсь выступать его адвокатом.
Фиц тут же вскакивает.
— Но почему?
Не сводя глаз с его лабораторной работы по воспламенению, я говорю:
— А почему бы и нет?
— Потому! — взрывается он. — Ты не можешь так поступить с Делией.
— Мне кажется, это неправильно, когда жена смотрит на мужа и думает: «Ах да, этот самый парень засадил моего отца за решетку на десять лет».
— Думаешь, когда она узнает о твоем поступке, ей будет не так больно?
— Я не знаю, Фиц, — многозначительно говорю я. Чья бы корова мычала… — Может, она узнает о твоих планах раньше.
— О каких еще планах? — Делия появляется из трейлера и обводит нас подозрительным взглядом. — Что происходит?
— Я просто пытаюсь убедить твоего жениха не быть таким придурком, — отвечает ей Фиц.
— Не лезь не в свое дело, — хмурюсь я.
— Сам скажешь? — дерзко предлагает он.
— Конечно. Фицу заказали статью о суде над Эндрю.
И я тут же чувствую себя именно придурком.