С этими словами он обхватывает мое лицо руками и неумолимо, как магнит, притягивает меня к себе. Наши губы смыкаются грубо, с горечью; щетина царапает мне кожу, и жжение от этого чем-то напоминает раскаяние.
Он не Эрик, поэтому губы наши движутся в непривычном ритме. Он не Эрик, поэтому мы сталкивается зубами. Он держит ладонь у меня на затылке, как будто боится, что я исчезну. Сердце мое бьется с невероятной силой.
— Мамуля!
Фиц отпускает меня, и, обернувшись, мы видим, что Софи с любопытством глядит на нас.
— О господи… — бормочет он.
— Софи, солнышко, — быстро нахожусь я, — тебе просто приснился сон. — Я неловко вылезаю из машины и так же неловко беру дочь на руки. — Иногда забавные вещи видишь во сне, правда?
Она снова обмякает у меня на плече. Из машины выскакивает Грета. Фиц уже тоже успел выйти.
— Делия…
В трейлере зажигается свет, открывается дверь. По алюминиевой лесенке спускается в одних трусах Эрик. Он берет у меня Софи как товар, за который внес плату.
Прежде чем я успеваю что-то сказать, ночь взрывается ревом мотора. Это Фиц, подняв облако пыли и гравия, уносится прочь.
— Звонила сестра Рутэнн. Хотела узнать, как ты добралась, — тихо, чтобы не разбудить Софи, говорит Эрик. — Она мне обо всем рассказала.
Я молчу. Он укладывает Софи в кровать и закутывает ее в одеяло. Потом закрывает дверь в крохотную спальню и кладет руки мне на плечи.
— Ты в порядке?
Я хочу рассказать ему о резервации хопи, где земля у тебя под ногами готова в любой момент рассыпаться. Хочу рассказать о том, что совы умеют предсказывать будущее. Хочу рассказать, что чувствуешь, когда с высоты в двадцать этажей летит человек, а на небе тучи складываются в его силуэт.
Я хочу извиниться.
Но вместо этого я только безутешно рыдаю. Эрик опускается на корточки и обнимает меня.
— Ди, — просит он чуть позже, — ты можешь пообещать мне одну вещь?
Я отстраняюсь, решив, что он, как и Софи, видел нас в машине.
— Какую?
Он сглатывает ком в горле.
— Что я не стану таким, как твоя мать.
Сердце у меня сжимается.
— Эрик, ты больше не будешь пить.
— Я не о выпивке, — говорит он. — Я просто боюсь потерять тебя, как потеряла она.
Эрик целует меня с такой нежностью, что я теряю последние крохи самообладания. Я целую его в надежде обрести веру, сравнимую по глубине. Я отвечаю на его поцелуй, хотя по-прежнему ощущаю вкус Фица — как конфету, украденную и спрятанную за щекой. Никогда бы не подумала, что в этот момент мне может быть сладко.