— Я не совершал никакого преступления.
— Вы купили чужие документы. Как бы вы это назвали, мистер Хопкинс? Или у вас свои законы, отличные от общепринятых?
— Протестую! — перебиваю ее я.
— В этом притоне находились наркоманы?
— Думаю, да.
— И на полу, должно быть, валялись шприцы.
— Я не помню. Не исключено.
— И вооруженные люди, я подозреваю, там тоже были.
— Мисс Вассерштайн, каждый занимался своим делом, — отвечает Эндрю. — Я понимал, что это далеко не Диснейленд, но выбора у меня не оставалось.
— Позвольте уточнить, правильно ли я вас поняла. Вы сбежали с дочерью, поскольку боялись за ее безопасность, но не прошло и недели, как вы отвели ее в притон и сделали соучастницей преступления?
— Хорошо, — неохотно признает Эндрю. — Все вы правильно поняли.
— Вы ни разу не позвонили Элизе, чтобы сообщить, что ее дочь жива и здорова.
— Нет. Мы не поддерживали связь. Я не хотел, чтобы у нее была возможность выследить нас.
— И дочери своей вы не сочли нужным сообщить, что ее мать жива и здорова.
— Не счел.
— Но почему, мистер Хопкинс? Вашей дочери исполнилось восемнадцать более десяти лет назад, она бы все равно уже не вернулась под опеку матери. Опасность, как вы ее представляли, миновала. Если вы хотели защитить Бетани, а защищать ее уже было не от чего, зачем было продолжать скрываться от бывшей жены?
— Я все равно не мог ей рассказать.
— Потому что знали: вы преступник. Вы знали, что нарушили закон.
— Причина не в этом, — качает головой Эндрю.
— Вы скрывали факт похищения, так как боялись уголовной ответственности за содеянное.
— НЕТ! — слишком громко выкрикивает Эндрю.
Я возвращаю купюру Крису.
— Тогда почему же, мистер Хопкинс?
— Потому что Элиза должна была оставаться мертвой, чтобы мы жили по-старому. Мы с Делией были счастливы. Если бы я сказал ей правду, мы бы лишились этого счастья. Я не хотел рисковать.
— О, я вас умоляю… — ехидничает Эмма. — Вы рисковали только разоблачением, только своей свободой.
Эндрю пристально смотрит на меня.
— Вы понятия не имеете, какой я человек.
Прокурор возвращается к своему столу.
— Думаю, вы ошибаетесь, мистер Хопкинс. Я прекрасно понимаю, какой вы. Я считаю, что вы неуравновешенный человек, который лжет и совершает глупости, когда растерян.
— Протестую!
Но Эндрю уже не слышит меня — он сосредоточил все внимание на Эмме, которая снова направляется к нему.
— Это правда, что вы уже имели неприятности с законом из-за своего необузданного темперамента?
— Я не знаю, что вы имеете в виду.
— Узнав, что ваша жена завела роман с мистером Васкезом, вы совершили на него нападение.