Думайте что хотите, но будьте готовы ответить на следующий вопрос: откуда вы знаете, что не поступили бы так же на моем месте?
Можете мне не верить, но когда меня наконец поймали, я испытал облегчение. Снимая одежду, которую предстояло обменять на оранжевую робу, я одновременно сдирал кожу человека, за которого себя выдавал. Странно, но взаперти мне комфортнее, чем на воле. Каждый, кто попал в тюрьму, до этого жил во лжи.
Я провожу в камере двадцать три часа в сутки. В оставшийся час я принимаю душ и разминаю кости на спортивной площадке, где стараюсь дышать как можно глубже, чтобы избавиться от тюремного запаха.
Я дважды просил позвонить тебе. Я думал, что всем новоприбывшим гарантирован один телефонный звонок, но, как выяснилось, такое бывает только в телесериалах. Я жду Эрика, но он еще не приходил. Ему, наверное, придется распутать немало бюрократических узлов, прежде чем нас отошлют в Аризону.
Когда я был там последний раз, это был удивительный штат. Северо-восток не идет ни в какое сравнение. Почва там цвета крови, о снеге приходится лишь мечтать, а у растений есть скелеты. Стоит выехать за околицу Скоттсдейла — и очутишься среди поселков с одной заправкой и десятком жителей. В те времена западные земли еще казались прибежищем для людей вне закона. Я слышал, что теперь эти поселки превратились в анклавы богатеев, умудрившихся отстроить многомиллионные домища на неприветливых красных утесах. С другой стороны, та часть Феникса, которую вскоре увижу я, по-прежнему, наверное, наводнена отщепенцами — точнее, теми из них, кого удалось поймать.
В тюрьме никогда не темнеет, в тюрьме всегда шумно. Здесь звучит симфония, слагающаяся из храпа соседей и скрипа дверей, дождя, барабанящего по крыше, и змеиного шипения радиатора. Венчает созвучие металлический лязг: это надзиратель идет по коридору в компании со своим скверным настроением и ведет ключом по решеткам, чтобы разбудить всех обитателей.
Выжить здесь мне помогают лишь мысли о тебе. Сегодня я вспоминаю тот осенний уик-энд, когда мы поехали в Киллингтон и поднялись на фуникулере к самой вершине горы. Это было в октябре, тебе было всего пять лет. Оттуда, с вершины, мы видели кольцо Киллингтонских скал, раскинувшихся на все четыре стороны; долина у подножия напоминала лоскутное одеяло из красных, золотых и изумрудных клочков, кое-где проклепанных церковными шпилями. Купола были похожи на упавшие звезды, что запутались в складках ландшафта. Синяя лента реки Оттаукичи взрезала пейзаж по центру, разделяя его раковину на две створки. В воздухе уже пахло снегом.