— Сколько я знаю, там, на Юге, лесов мало, все больше горы, степи и море, так что твои лесные совы мне мало понадобятся. А для охоты я беру с собой своих соколов. — продолжил принц, которого эта ситуация уже стала веселить.
Арлисса с облегчением поняла, что опасность взрыва со стороны мужа прошла. Но ее грызло некоторое сомнение: она чувствовала, что принц уже принял решение выставить ученого вон с позором, если только тот в последний момент не покажет нечто совершенно необычное. А ей еще не было ясно до конца, нет ли под всем этим чего-то действительно неординарного и полезного.
— У тебя есть соколы, которые умеют только хватать дичь. У тебя есть глупые голуби, которые знают только свою родную голубятню. А эта птица может многое. Возьми, принц, этот свисток и кусочек сырого мяса, что я принес, и отойди в другой конец комнаты.
Принц, внутренне улыбаясь, взял свисток и кусочек мяса и отошел. Хирристрин достал из клетки сову, погладил ее по голове и дал ей кусочек мяса. Сова доверчиво уселась у него на плече.
— Помани ее мясом, твое высочество.
Принц, уже развеселившись внутренне, поманил ее. Естественно, сова не двинулась с места.
— А теперь посвисти.
Свисток издал тихое противное шипение. Сова насторожила уши и полетела к принцу.
— Дай ей кусочек мяса, похвали и погладь по голове, — велел Хирристрин.
Принц, уже окончательно придя в хорошее настроение, проделал все это, затем подошел к ученому, отдал ему сову и твердо сказал:
— И ты этими фокусами хотел привлечь мое внимание да еще, наверно, выпросить золото? Любая собака может гораздо больше и тоже не польстится на угощение, пока ей не дадут сигнала. Сова заслужила ласку, а ты заслужил порку за дерзость и глупость. Но я тебя пороть не стану из уважения к твоему ученому званию. Убирайся вон и больше не приходи.
Ученый этого не ожидал. Он как-то осел, опять закрыл клетку с совой покрывалом и, шатаясь, вышел.
— Очень уж строго ты с ним обошелся, муженек! — вздохнула Арлисса. — Может быть, в этом и есть что-то.
— Нам не до того, чтобы заниматься глупыми фокусами, — поцеловал ее принц. — Забудем об этом. Пойдем посмотрим, как наши люди справляются с испытанием праздником.
Проблема с голубиной почтой всем известна: связь односторонняя. Голуби, действительно, исключительно тупые существа с одной извилиной в мозгу, которая ведет их обратно к родной голубятне. В этом мире за несколько десятков тысяч лет вывели догоподобных собак, которые чувствовали издали хозяина и могли его найти верст за двадцать в горах или в лесах. Но они тоже были почти односторонней связью: тесный психический контакт они могли установить чаще всего с одним человеком, в самом лучшем случае с парой людей, и для двусторонней связи нужно было иметь этих двух людей на двух противоположных концах, да, вдобавок, требовалась еще высокая психическая дисциплина от обоих. Собака была обучена, а не выдрессирована. Она жила одними чувствами с хозяевами. Если отославший ее давал волю дурным чувствам, она возвращалась к нему утешать любимого хозяина. Другие способности собак и коней за десятки тысяч лет отбора и обучения также были сильно усовершенствованы. Так что когда принц говорил о собаках, он говорил действительно об умных и любящих существах, которых и животными-то называть уже было стыдновато. Свободные люди цинично шутили, что собаки выше рабов.