Вытащив из бокового кармана грязный платок, Макаду Маккензи вытер пот с лица и шеи.
— Мы поняли вас, комиссар. Как вам будет угодно.
Скэнлон улыбнулся. Хорошо известно, что все начальники чином выше капитана одним миром мазаны. А случись что-то серьезное, они останутся в стороне.
— А что будет, если факты не позволят причислить Галлахера к лику святых? — спросил он.
Комиссар помолчал.
— Спасибо, господа, за то, что нашли время прийти ко мне.
Отодвинув стул, Гомес направился к двери. За ним последовал Маккензи.
— Лейтенант, а вы разве не собираетесь уходить? — спросил Гомес.
— Я бы хотел, чтобы вы ответили на мой вопрос, комиссар, — ответил Скэнлон.
Подойдя к нему сзади, Гомес прошептал:
— Делайте, лейтенант, как я сказал. И не впутывайте меня в ваши дурацкие игры, иначе вам не поздоровится.
Кивнув, Скэнлон встал.
— Возьмите это дело под особый контроль, — произнес Гомес и, кивнув в сторону Маккензи, добавил: — Вы будете докладывать лично мне. А вы, лейтенант, непосредственно Маккензи, и никому больше.
— А как мне быть с начальником следственного управления, если он позвонит и захочет узнать, как дела?
— Пусть этот коротышка позвонит мне лично. «Кажется, они друг друга терпеть не могут», — подумал Скэнлон, выходя из кабинета.
В пятницу, в шесть часов вечера, Скэнлон приехал к Луизе Бардвелл, жившей в фешенебельной квартире в Бэттери-Парк. Она уже ждала его, когда он вышел из лифта. Лет пятьдесят семь, а то и больше, прикинул он. Стройная, белозубая, с очаровательной улыбкой, она предстала перед ним босая, в обтягивающих шортах и белой блузке.
— Привет, — весело прощебетала она.
— Луиза Бардвелл? — спросил Скэнлон, засовывая руку в карман, чтобы вытащить удостоверение.
— Да.
— Я лейтенант Скэнлон. Это я звонил вам.
— Пожалуйста, лейтенант, проходите.
Они стояли в просторном коридоре с белыми мраморными стенами. Потом она провела его в гостиную со стеклянными стенами, камином и скульптурой в стиле артдеко.
— Какой вид, — произнес он.
— Да, мило, — сказала она, открывая стеклянную дверь оранжереи, выходящей на Гудзон. Как только Скэнлон очутился в мансарде, в нос ударила влажная, теплая вонь с реки. Здесь было теплее, чем на улице. На столах стояли горшки с цветами, а между столами — кадки с высокими растениями.
Усевшись на мягкий диван, Луиза Бардвелл жестом пригласила Скэнлона сесть рядом с нею. Прижав к груди подушку, произнесла:
— Не возражаете, если мы побеседуем здесь?
— Разумеется. Нечасто приходится бывать в таком райском уголке, — ответил он, устремив взгляд на реку.
— Сочетание ароматов растений и прекрасного вида очень хорошо успокаивает нервы. Итак, чем могу помочь?