— Не тяни, Склифосовский, — его задумчивый вид меня начал тревожить, — давай говори, что с ним!
— Дело в том, что швы можно снимать уже завтра-послезавтра.
— Не понял, — удивленно вытаращился я, — как так завтра?
— А так. Заживление идет быстро. Если бы я сам позавчера его не резал, не поверил бы, ей-богу. Мысли по этому поводу разные возникают. Неизвестный вирус, которым все заражены, очень активен, зараза такая. Он, как ты знаешь, борется с любой инфекцией, которая угрожает жизни носителя.
— Я заметил. Таких носителей полный город. Не тяни!
— Да не тяну. Просто интересная вещь получается. Робби получил тяжелое ранение. В любом другом случае он бы умер, еще до дороге. Внутреннее кровоизлияние — и адью, пишите письма. Он выжил, хотя, не буду скрывать, был при смерти. Вирус внутри него сильно активизировался, скорость регенерации тканей потрясающая!
— Погоди, Док, — оборвал я его рассказ, — ты что, хочешь сказать, что Робби превратился в морфа?!
— Самое удивительное, что нет. Подумав и проведя некоторые анализы, я понял одну вещь. Если человек тяжело ранен — на самом деле тяжело, а не просто царапина какая-нибудь, то вирус усиливает воздействие на организм, но не превращает человека в нежить.
— Стоп! Но ведь куча людей погибла от простых царапин, которые нанесли им зомби.
— Вот именно, зомби… А если человек, как бы тебе попроще объяснить, с чистой раной, то вирус вытягивает его, помогает быстрее восстановиться.
— А почему у других раненых мы такого не замечали? — подал голос Линас.
— Много ты у нас раненых видел? Причем серьезно раненных, но не смертельно? — спросил Док. — Ведь как было: если ранен и без сознания, то никто не ждет, сразу пулю в лоб, чтобы не обратился, и все. Получается, что есть очень тонкая грань: или умрет, превратившись в зомби, или быстро выздоровеет, если вовремя сделали операцию или хотя бы перевязали. Сечешь разницу?
— Ну да. — Я задумчиво потер лоб. — Слушай, а последствий каких-нибудь отрицательных не может быть? Вдруг он ни с того ни с сего на нас бросится?
— Нет, не думаю; все-таки температура у него нормальная, человеческая. Остановок сердца не было, что тоже немаловажный фактор. А зомби холоднокровные, если ты помнишь. Скорее всего, мы нечаянно наткнулись на истинную природу вируса — бороться с болезнями и травмами. Просто что-то пошло не так, и мы имеем то, что имеем. Но за Робертом ты все же понаблюдай, мало ли что…
Айвар
18 апреля, четыре часа дня
Хорош, нечего сказать. Мордашку нашему герою славно разукрасили, любо-дорого посмотреть. Один сломанный нос чего стоит. Остальные части тела, судя по Юркиным движениям, тоже свою порцию получили — двигалось оно, тело, скособочась и прихрамывая. Бывает… Пусть радуется, что не пристрелили под горячую руку. Бить этого гаденыша не стал, его сейчас трогать — только в крови и соплях пачкаться. Уже собрался уезжать, когда Линас предложил меня проводить — мало ли что, да и Доку надо бы на Роберта взглянуть, как он там. В общем, тронулись: Линас, Док, два охранника и я. Ну и герой дня — без галстука, но зато с разбитой мордой. Кстати, оружия не только я лишился. Стволы, отобранные у Юрки, Линас оставил себе. На мой вопросительный взгляд спокойно ответил, что это их законный трофей — крыс надо учить. Резонно. У меня даже мысли возбухать не было; в нашем коллективе оружие — вещь личная, и его сохранность — дело, можно сказать, интимное. Пусть теперь сам перед своим тестем оправдывается, где стволы оставил и по какой причине. Правда, мои вещи и карабин вернули. Если честно, я рад, что этого придурка в Рамучяй перехватили. Еще неизвестно, где у него было больше шансов уцелеть — у бандитов или дома, вернись он в одиночку.