— Полно, не за что. Сожалею, что вы не можете погостить подольше. Возвращайтесь, когда только захотите. Здесь вы желанные гости.
Мы распростились, провожаемые множеством благословений.
— Что будем делать до отправления автобуса? — Ганс зевнул. — Еще и трех нет.
— Ты предашься сиесте, — Этти с усмешкой прикрыл ему рот ладонью, — а я покончу с упаковкой багажа.
Они направились к себе на этаж, а Гиацинт снова пошел звонить по телефону. Что до меня, я задержался во дворе, чтобы выкурить сигарету и еще раз обдумать то, что произошло с тех пор, как мы зашли в музей. Мой спутник, как только покончил с телефонными переговорами, подошел и сел на скамью рядом со мной.
— Вы звонили Гелиосу, не так ли?
Он кивнул и тоже закурил.
— Не знал, что у вашего отца проблемы с сердцем. Вы мне не говорили… — Он поймал мой испуганный взгляд. — Нет-нет, он чувствует себя прекрасно. В тюрьме с ним, видимо, случился приступ, но сейчас все уже в порядке, не тревожьтесь. Почему вы не известили нас об этом?
— Я и сам не знал. Он под надзором? В медицинском смысле слова?
— Да, меня только что заверили в этом… — Он устало махнул рукой. — Никогда бы не подумал, что Гелиос до такого дойдет. По отношению к вам. И главное, ко мне… — на мгновение запнувшись, пробормотал он.
— Однако же ему уже случалось посылать вас в самое пекло, разве нет?
— Но не подобным образом!
Рисуется он, или эта горечь, что слышна в его голосе, неподдельна?
Он в молчании докурил сигарету, раздавил окурок подошвой, и тут к нам подошел Этти.
— Ганс уснул. Рухнул, как мешок, — сообщил он.
— А ты ему в этом не помог? Так, самую малость? — поддел я его.
Братец пожал плечами:
— Он на пределе, бедный малый… — Этти примолк, потом внезапно спросил: — Скажи, Гиацинт, как священник становится наемным убийцей?
— Воспылав страстью к искусству драмы и комедии, — сострил тот.
— Не принимай меня за глупца.
Теперь он смотрел на собеседника в упор, прямо в глаза.
— Ладно, будем серьезны… Вы можете представить себе меня в сутане? — Гиацинт обернулся ко мне, призывая в свидетели, но я оставался невозмутимым. Знал, что брат никогда такого рода фразу попусту не брякнет.
— Гелиос нас всех послал на убой без малейших угрызений совести, — тихим голосом произнес Этти. — Вам не кажется, что настало время сбросить маски и сплотиться?
Гиацинт встал.
— По-моему, не только Ганс остро нуждается в отдыхе, Этти.
— Профессор Лафет! — услышал я голос у себя за спиной. Узнал монаха из приемной и насторожился, почуяв, что наш отъезд под угрозой.
— Да?
— Заходила дама, профессор. Одна из ваших коллег, мадам Вейланд. Она оставила это для вас. — И он протянул мне конверт.