Нацепив на шеи амулеты, к вящей славе Господней выставленные напоказ, мы собрались в гостиной и стати ждать Этти, который все еще не управился со своим снаряжением. Когда мое терпение вконец истощилось, я воззвал к нему:
— Можно узнать, над чем ты там колдуешь?
Его голос слабо донесся в ответ из комнаты, которая была ему предоставлена:
— Что, в самом деле так уж необходимо подвесить себе на шею это орудие убийства?
— Ну, Этти… Подумаешь, всего-навсего два скрещенных кусочка дерева!
— Да, но они же и виселицу означают!
Когда он появился, я прямо обомлел, не зная, то ли расхохотаться, то ли от изумления брякнуться навзничь. Ганс же сразу выбрал первый вариант.
— В чем дело? — удивился мой братец.
Разинув рты, мы пялились на него, пытаясь сохранить серьезность. Одетый в гавайскую рубаху и пестрые шорты, обутый в сандалии на деревянной подошве и стриженный под бобрик, Этти для пущего эффекта дополнил свой наряд парой черных солнечных очков, наполовину скрывших его лицо, и фотоаппаратом на ремешке, который болтался у него на груди.
— Это что еще за маскарад? — фыркнул я.
Он подергал свою рубаху и обиженно буркнул:
— Ты же просил, чтобы я вырядился как западный турист-христианин.
— Нет, Этти, я просил тебя одеться так, чтобы не выделяться в толпе паломников. И я очень сомневаюсь, что христианские богомольцы выглядят подобным образом.
— Вы будете весьма удивлены, — усмехнулся Гиацинт.
С рюкзаками на плечах мы спустились и, заранее прикусив языки, сели в такси, ждавшее внизу у подъезда.
Ультрасовременный, снабженный кондиционером автобус выехал из Александрии поздним утром, везя более четырех десятков крайне экзальтированных паломников и в придачу нас. Забившись в дальний угол, мы что было сил старались съежиться, занимать как можно меньше места.
Мы уже около часа катили по шоссе, соединяющему Александрию с Каиром, и у меня разыгралась жуткая мигрень от нестройных песнопений и блеющих молитв, коими овцы прославляли своего пастуха.
Ганс и Этти, заметно ошарашенные, растерянно озирались вокруг. Гиацинт, тот затевал разговоры, болтая с кем ни попадя.
Пользуясь минутным затишьем, я наклонился к брату:
— Ты как? Все в порядке?
— А еще говорят, что индусы странные… — зашептал он. — Полюбуйся хоть на тот феномен, вон там!
Он указывал на парня лет двадцати, никак не старше, — тот с экстатической улыбкой перебирал четки, бормоча и раскачиваясь взад-вперед.
— К кому это он взывает? — насмешливо подхватил Ганс, — К марихуанскому богу?
— Ганс! — укоризненно простонал я, заставив его обернуться. — Мы прибудем на место часа через два-три…