Скопившись у входа во двор, куда никого не пропускали, толпа посетителей пялилась на вооруженных до зубов людей в униформе, которые худо-бедно пытались сдерживать напор любопытных.
— Это что еще за холера? — завопил Ганс, проталкиваясь сквозь толпу к военным, образовавшим зону безопасности вокруг двуручной тележки.
— Назад! — рявкнул один из них. — Музей закрыт до новых распоряжений.
— А что случилось? — поинтересовался я.
— Этой ночью кто-то расколотил витрину.
Меня пробрал озноб. Я осторожно покосился на Гиацинта.
— Что-нибудь украли? — осведомился он, затаив дыхание.
— Похоже на то.
— А что именно пропало? — не отставал наш «телохранитель».
Вояке не понравился бесцеремонный тон Гиацинта. Казалось, он с трудом сохранял хладнокровие. Не будь наш друг человеком с Запада, можно было бы не сомневаться, что антипатия стража найдет свое выражение в весьма ощутимом пинке. Но коль скоро нельзя пренебрегать теми, от кого исходит основная прибыль страны, ему пришлось проглотить свое раздражение.
— Не знаю, месье, — ответил он вежливо, но было заметно, как его тошнит от учтивости.
Мы попятились, выбрались на свободное место, подальше от этой толчеи.
— Вот невезуха! В этой дыре на пятачке такое небось случается раз в тысячу лет, и надо же, чтобы именно на нашу голову!
Гиацинт разнервничался не на шутку, теперь это было заметно невооруженным глазом.
— Нас опередили, верно? — тихонько обронил Этти.
— Не исключено, должен признать. Мне нужно позвонить Гелиосу. Встретимся в монастыре.
Изрядно приуныв, мы поплелись обратно, но едва успели подойти к монастырскому порогу, как мне навстречу с учтивым поклоном устремился монах:
— Профессор Лафет? Морган Лафет?
— Да.
— Письмо для вас, профессор. Доставили в приемную. Только что.
Он протянул мне сложенный листок, который я тотчас развернул. Просто имя и номер телефона, ничего больше. Я поблагодарил монаха и сунул листок в карман шортов.
— От кого? — встревожился Ганс. — Гелиос?
Покачав головой, я солгал:
— Мадлен. Спрашивает, все ли у нас в порядке.
— А… Передай ей от меня привет.
Этти, наклонясь ко мне, шепнул:
— Амина?
Я кивнул. Когда покидали Александрию, я украдкой послал ей эсэмэску на мобильник.
Опередившего нас Ганса мы догнали в квадратном дворике.
— Нигде ничего забавного, — брюзжал он. — Никакого тебе Рима или Спарты! Во второй раз приезжаю в Египет, и что я здесь видел? Сначала мечеть, теперь монастырь! Жуть берет…
В ответ мой братец пообещал, что мы отсюда не уедем, не дав ему возможности посетить какие-нибудь античные руины, и наш юный друг чуть-чуть взбодрился.