«Мы не знаем и за преждевременной смертью Колчака никогда не узнаем, как рисовалось ему выполнение всех этих задач и приходило ли ему в голову, что одновременное разрешение их трудноосуществимо»[74].
Министры правительства, доставшиеся Колчаку «по наследству» от Директории, по своим профессиональным качествам были не настолько подготовлены, чтобы решить масштабные государственные задачи. Единственным профессионалом среди них выделялся министр путей сообщения Леонид Александрович Устругов, человек, сделавший свою карьеру в петербургском министерстве задолго до революции в качестве помощника начальника управления железных дорог и ставший впоследствии начальником Омской железной дороги, привезший с собой квалифицированных помощников.
По отношению к остальным министрам Верховного правителя современники высказывались, что среди них хороших специалистов «не оказалось в важнейших отраслях управления… Здесь управление попало в руки, так сказать, „любителей“, которые приняли на себя высокие звания, но не несли в себе никаких знаний и своими неумелыми действиями усугубили трудность положения Верховного Правителя, у которого и у самого не было никакого опыта по административному управлению»[75].
Поверхностный подход в подборе достойных кандидатов на министерские должности, привел туда немало проходимцев, таких, как, например, министр иностранных дел Сукин, 28-летний «американский мальчик», как его называли, поссоривший своими неумелыми действиями Верховного правителя с японцами, не умевшего снять накал враждебности интернированных чехов, пуская ситуации развиваться по пути наименьшего сопротивления. Бывший Царскосельский лицеист Иван Иванович Сукин, успевший поработать чиновником МИД до революции всего шесть лет, не внушал особого доверия ни американским, ни английским представителям союзников, с которыми он находился в открытой ссоре. Однако, как ни важны были гражданские министры правительства, в условиях разгоревшейся Гражданской войны и придвинувшейся к границам Сибири угрозы большевизма, на первое место выдвигалась деятельность военного министра и военной власти вообще.
В качестве военной силы Колчак унаследовал Сибирскую армию, создавшуюся минувшим летом 1918 года усилиями военного министра Сибирского правительства, прибывшего в Сибирь по заданию генерала М. В. Алексеевым, полковником Алексеем Николаевичем Гришиным-Алмазовым. Оценив обстановку и боевые качества вооруженных сил, он подготовил приказ о мобилизации молодых людей 1899–1901 годов рождения. В основу создаваемой армии Алексей Николаевич положил строгую дисциплину. Идеологические основы создания армии были доведены им до каждого военнослужащего, и укладывались в простую формулу защиты автономии Сибири и ее демократического правительства от посягательств большевиков-интернационалистов. Система комплектования армии строилась по территориальному принципу, когда на службу призывали рекрутов из одной деревни, уезда и волости, что отчасти цементировало взаимоотношения чинов, придавая службе известный элемент семейственности и спаянности. В форме чинов армии сохранялось «нововведение» демократических времен Керенского: отсутствовали погоны. Впоследствии, при столкновениях с красными, чины сибирской армии, призывая их сдаваться, кричали: «Переходи — не бойся, — мы такие же беспогонные!» Гришин постановил не учреждать наград в Сибирской армии за участие в Гражданской войне, потому что считал, что таковых не может быть в ходе братоубийственной резни.