Сначала по поводу исчезновения Алексея Аде пришлось объясняться с одной матерью — Клаву она с порога отправила укладывать расшалившегося Никитушку.
— Что ты ему говорила? — спросила Анна Давыдовна, не сводя с Ады пронзительного взгляда.
— Да ничего я ему не говорила! — истерически взвизгнула Ада и уже спокойнее продолжила: — Только то, о чем мы с тобой условились… Ну и что в таких случаях полагается…
— Полагается… — задумчиво повторила мать. — Ничего ему не обещала — отбайлу своего бросить, с ним на край света бежать?
— Что я, ненормальная? — фыркнула Ада.
— А он тебе?
— Ничего особенного… Повторяю, все было как надо, замечательно все было! А утром просыпаюсь — нет его, только вещички на кухне сложены и записка эта идиотская!
— И все? — Анна Давыдовна очень пристально посмотрела на дочь. Та выдержала ее взгляд. — Ну ладно. — Мать встала с кресла. — Может, так оно и лучше. Так или иначе, пришлось бы его отсюда как-нибудь выпроваживать, оставаться ему здесь было бы нехорошо. Теперь давай думать, что остальным скажем.
С Клавой объяснялась сама Анна Давыдовна. А режиссура была такая: уложив Никитушку, Клава собрала чай в столовой и, когда хозяева вышли туда, спросила, естественно, отчего не идет ужинать Лексей Ивардович. При этих словах Ада вздрогнула, изменилась в лице и выбежала из комнаты. Анна Давыдовна усадила озадаченную Клаву и сказала:
— Клава, наш Алексей Эдуардович оказался, увы, подлецом, последним негодяем. Когда мы попросили его привезти Адочке ключи, он воспользовался тем, что оказался с ней наедине, и попытался прямо на кухне изнасиловать Адочку…
Клава всплеснула руками.
— Вот антихрист! А прикидывался-то…
— Она, слава Богу, отбилась, ударила его сковородкой. А когда он очухался, велела убираться на все четыре стороны.
— Ишь ты!.. А ну как воротится? Мне за Никитушку боязно…
— Не воротится. Ада ему очень доходчиво растолковала.
— Сковородкой-то? — Клава прыснула в кулак.
— Меня другое беспокоит: послезавтра возвращается Всеволод Иванович. Он, конечно, захочет знать, куда подевался его любимый племянничек. Давайте, Клава, придумаем что-нибудь вместе. Услышать правду ему будет уж очень неприятно, да и для Ады нехорошо получится.
— Оно так, — подумав, согласилась Клава. — Сомнения всякие пойдут: а вдруг промеж них было чего, оба молодые ведь…
К приезду академика была подготовлена согласованная версия, а к ней приложены наглядные доказательства: взломанный ящик бюро, где хранились деньги и сберкнижки, застывшие капли воска на полу и на крышке стола. Рано утром, когда все еще спали, Алексей, накануне собрав собственные вещички, тихо, со свечой, пробрался сначала в спальню — благо Ада в ту ночь заснула с Никитушкой в детской, — выкрал шкатулки с драгоценностями, а потом залез в кабинет. Там он искал деньги сначала в столе, потом решил взломать запертое бюро, но был застигнут бдительной Клавой. Та подняла крик, разбудила всех. Женщины, разобравшись, решили Алексея в милицию не сдавать — родственник все-таки, да и семье позор, — но решительно и твердо указали ему на дверь. Более того, Анна Давыдовна и Ада вдвоем препроводили его в аэропорт, купили билет до Иркутска и посадили в самолет.