— Не притомился, начальник? — спросил Алексей. — Может, договоримся?
— Не о чем мне с тобой договариваться, — сказали из-за двери.
— Это как посмотреть. Ты открываешь дверь, я ухожу…
— Ну и?
— Ну и цел будешь. Не трону.
— Не тронет он! Как бы я тебя не тронул. У меня оружие.
— Так и я не пустой. Может, шмальнуть тебе через дверь для острастки?
— Давай-давай, усугубляй.
— Чего усугублять-то? Дальше некуда.
— Это не скажи. Мокруха бытовая, по пьянке. Будешь себя вести, лет шесть отпаришься и гуляй.
— Я на зону не пойду.
— А куда ты на хрен денешься?
«Однако и вправду — куда?» — подумал Алексей. Взгляд его упал на Вальку, застывшую на своей лежанке.
— Слышь, начальник, тут еще хозяйка осталась. Открывай давай, а то я ее, как свинью, зарежу.
— Валяй, режь. Тогда точно вышку схлопочешь.
— Я ведь не шучу.
— А пусть-ка она сама голосок подаст. Алексей подошел к Вальке — под ногами что-то хрустнуло, — с силой дернул за волосы. Она, как куль, перевалилась через, край кровати и шлепнулась на пол. Алексей поднял ее голову. Удивительные глаза по-прежнему смотрели в одну точку, не мигая.
— А-а-а! — крикнул Алексей. — Да пошли вы все!..
Он подбежал к окну и рванул раму на себя.
— Стоять! — крикнул из-за двери Миронов.
— Сам постой, — сказал Алексей и вышел на узкий наружный подоконник.
Слева подоконник упирался в глухую боковую стену эркера. Справа рядом с окном проходил водосток. Это обстоятельство открывало три пути — и все довольно рискованные. Можно было попробовать спуститься по трубе на улицу. Либо попытаться залезть по ней на крышу. Либо, обогнув водосток, вломиться в соседнее окно.
Алексей, вжимаясь в стену, начал перемещаться к трубе. Побелевшие пальцы одной руки еще держали оконный косяк, а другая рука коснулась трубы. Алексей раскачался и круговым движением перекинул левые, дальние от трубы, руку и ногу как можно ближе к трубе. Ноги соскользнули с подоконника, но руки уже крепко обхватили трубу.
— Вот он! — заорали снизу, с улицы. — Вот он, убийца! Держи его!
Алексей оплел трубу ногами и начал на руках подтягиваться вверх.
Гнилой штырь, на котором крепилось к стене предпоследнее сочленение трубы, щелкнул и обломился. Трубу со вцепившимся в нее Алексеем повело назад. Вместо щербатых кирпичей перед его глазами поплыло оловянное утреннее небо.
— А ведь куклу-то растоптал… — укоризненно произнес в его голове чужой голос.
Что-то ткнуло его под лопатку. В обнимку с отодранным куском трубы он полетел вниз…
К нему бежали Джон Терентьевич и два милиционера. Один на ходу запихивал в кобуру теплый револьвер.