— К тому же, аутентичная леди Морвен, единственная наследница титула, — поддакнул Морвен.
— Титул-шмитул! Главное, как говорил мой одесский папа, чтобы было на что приятно посмотреть… Морвен, это шутка! А если серьезно, главное в жене — это семья жены. А ее семья — это вы. Морвен, я говорю да! — Он протянул короткопалую, волосатую руку. Морвен с чувством пожал ее. — А девочка наша не взбрыкнет? Породистые кобылки — они норовистые.
— Это я беру на себя… Дело за вашим Джо, надо, чтобы и он присоединился к нашему решению.
— Мой-то? Да этот шлимазель дрочит в пижаму на ее симпатичную фоточку. — Джейкоб Цорес испытующе взглянул на собеседника. На монгольском лице лорда Морвена не дрогнул ни один мускул. — Это шутка, Морвен! Но, как говорил мой одесский папа, в каждой шутке есть доля шутки!
Биржевой магнат расхохотался, похлопал Морвена по плечу и шумно икнул. Как говорил его одесский папа, цирлих-манирлих важен после первых десяти тысяч, дважды важен после первых ста тысяч, трижды важен после первого миллиона, а после первого миллиарда можно и расслабиться…
Лорд Морвен, вероятно, хорошо подготовился к разговору с дочерью, тщательно определил пропорцию и очередность разъяснений, уговоров, посулов и угроз. Только ничего этого не понадобилось. Лиз спокойно выслушала вступительную речь отца, без каких-либо комментариев поглядела на фотографию суженого — рябое лошадиное лицо, ранние залысины, большой нос, очки в толстой роговой оправе, типичный облик молодого еврейского интеллектуала, физиономическая вариация на тему Артура Миллера. Ей было все равно. После крушения с Аланом мужчины в ее жизни перестали иметь значение.
— Ты все уже решил, ведь так? От меня требуется лишь формальное согласие. Что ж, я согласна. Но при одном условии…
Морвен напрягся. Оказывается, он совсем не знал свою дочь.
— Говори… — тихо приказал он.
— Как я поняла из твоих слов, официальная помолвка приурочена к моему восемнадцатилетию. Так вот, оставшиеся до этого полтора года я буду учиться живописи. Профессионально. В Москве или в Петербурге, который Ленинград.
— В России, которая СССР? — подхватил Морвен, ожидавший чего угодно, только не этого. — Лиз, ты сошла с ума. Россия! Эта страна непригодна для жизни. Я знаю, о чем говорю, я бывал там неоднократно. Там не достать даже, извини, гигиенических прокладок.
— Ничего, что-нибудь придумаю…
Лорд недолго обдумывал этот разговор и решил, что политичней будет не разубеждать дочь, а потрафить ее странной, но, в сущности, безобидной фантазии, дабы заручиться ее покорностью в деле куда более важном. Но, чтобы обезопаситься от всякого рода неожиданностей, такую поездку следовало должным образом организовать.