— Нет там лодочки, отпустил я ее по течению, чтобы они не поплыли дальше, если что... — Голос его прервался, и тело вздрогнуло, но он все-таки продолжил: — Жив твой отец, Радка, ощутимо его приложило, но он жив, я его перевязал и там оставил. Ты, главное, доберись, расскажи про него...
— Тимочка, я тебя не оставлю, я тебя... — замолчала она, чувствуя, как бессильно обвисает его тело. — А-а-а-а-а-а! Тимка!!!
— Нет, нет же, полусотник! Перекатом, да в полном доспехе, не минуешь ты меня. Прыти не хватит — и располосует тебя мой меч до костей. Тяжела бронь, абы в ней скакать подобно этому... как ты назвал давеча? Стрекозлу? Козел со стрекозиными крыльями али другое что? Тьфу... Дьявольское наваждение ты своими словами в мыслях вызываешь. Где токмо видывал такое... — Воевода повел плечами и, бросив тяжелый деревянный меч под лавку, сам плюхнулся на нее всем своим немалым от брони весом поближе к сидящему там Радимиру. — Не надо было тебе кольчугу снимать... мнилось мне, что польза будет, ежели ты на своей шкуре сквозь поддоспешник удары меча ощутишь. Авось держаться от острых железок с того мига подальше будешь. Ан нет, щит бросил, прыгать через голову стал — так и самого себя немудрено на меч вздеть. Это тебе не засапожником под чужим ухом ковыряться, тут другое разумение нужно... Да ты подползай, подползай. Али сил нет? Так вина в этом лишь твоя. Пошто вздумал на заре людишек баламутить? Я вечор засиделся допоздна, так самый сладкий сон мой прервал...
— Да то не я был, это Агафья криком изошлась. — Иван, кряхтя, приподнял свое непослушное тело и пододвинул его поближе к лавке.
— Агафья... перепужал бабоньку до полусмерти. А стала бы она заикой? Как в таком бы разе перед Любимом ответ держал?
— Заикой... это она меня почти заикой сделала. Как бадейкой шандарахнула! — Полусотник наконец оперся о лавку и немного перевел дух.
— Шандра... ахнула. Зачастую у тебя такие слова проскакивают, что понять их невозможно до конца, однако ахнул ты от бадейки, сказывают, нетихо. И на кой ляд те такие игрища нужны? Объясни, сделай милость...
— А как иначе определить наши слабости? Давай посчитаем, что выяснили. Во-первых, дозор ни к ч... Понял, понял, не поминаю. Никуда не годится. За ворота уже пробрались, а дозорный только рот успел раззявить на вышке. А если бы буртасы так подошли? Еще раз повторюсь — сильно повезло нам, что побить их сумели, больше такой удачи не выпадет. Во-вторых, раззявил он свой рот лишь после того, как его стрелой сняли, ну... за это он, надеюсь, получит свое, а вот остальные что делать стали после крика Агафьи? В исподнем да безоружные на улицу выскакивать? Так мои хлопцы их как раз на выходе из землянок ждали. В итоге — еще пять твоих "условно убитых". Правда, не весь народ разобрался, что почем, некоторые с топорами и жердями полезли на "леших" моих, а те ведь даже слова по-нашему не могут сказать. Только "бе" да "ме", егеря, итыть их в задницу. Хорошо, что охотников я расставил среди отяков, те успели встрять и объясниться, иначе без смертоубийства могло и не обойтись. Эта зарубка нам на то, что язык друг друга надо изучать.