— Нет, как видишь... ни в закупе, ни в холопстве. Да ты и сам не даешь воли в этом деле людям своим, я по дороге малость попытал Антипа... Кто по рукам особо горластым дал, звавшим на соседей пойти?
— Так воев нет у нас. Кем идти? — продолжил гнуть свое десятник, заинтересованно глянув на рассуждающего егеря.
— Можно было в Суздале нанять, серебро еще оставалось, так? — пытаясь добраться до правды, продолжил Иван. — И на отяков пойти... За них же не вступится никто? Черемисы их не трогают только потому, что взять с них нечего, а холопов из бывших врагов своих делать не хотят. Так же, как и вы, правильно?
— В Суздаль али Суждаль, как многие ее называют, не заходили мы. А про отяков сказывать... С черемисами издревле ратятся они, иначе не осталось бы их на землях этих. Не так просто их взять, как ты мыслишь. Но прав в одном... не по нраву мне на полях наших людишки подневольные, набранные в набегах и силой в полон уведенные. Другое дело, ежели к тебе ворог пришел, а ты его полонил и работой своей он волю выкупает али жизнь. Да и закупам я не противлюсь.
— У Трофима Игнатьича по молодости жинка у половцев поганых сгинула, — вмешался Никифор, с сочувствием глянув на десятника.
— Но не нам менять предков наших заветы, и мои мысли тут силы не имеют весомой, — предупреждающе зыркнул на старосту Трофим Игнатьич.
— Кто ведает, десятник, что жизнь нам преподнести может? — облокотился на стену Иван и сложил на столе кисти рук в замок. — Знай одно: если помощь моя в этом надобна будет, рассчитывай. А насчет силой нас охолопить, так разве хочется тебе нож в спину получить? К каждому холопу воя не приставишь, леса кругом темные...
— Ты что, угрожаешь мне? — поднял глаза десятник.
— Упаси меня боже, просто рассказываю тебе, какие трудности ждут весь, если попытается она старыми порядками на новом месте жить. Я не враг тебе, пришел милости у тебя просить и защиты. А также всеми силами помогать тебе и общине вашей в малых и больших делах, — выделил слово "тебе" Иван.
— Добре, что ты понимаешь это... Только вот велики ли твои силы? Два сопливых отрока? Али ты, сбирающийся к старости учиться у моего дружинника владеть мечом? Равноценная ли мена выходит?
— Дозволишь ли умение показать свое, пока еще время светлое? — Егерь, получив кивок согласия, потянулся назад за свертком. — Любим, есть ли у тебя рвань какая, что не жалко испортить, или шкура старая?
— В углу, под навесом, порченые да резаные лежат, Радка умение свое испытывала. — Огонек гордости высветился на мгновение в дедовых глазах, несмотря на укоряющие будто бы внучку слова.