— Это я понимаю, Пычей... А сказал обо всем тебе, чтобы поделиться, какие мысли в моей голове бродят. А вот понимаешь ли ты, что и сына твоего хочется положить мне рядом с тобой, а? Чтобы семя ваше с этой земли с корнем выдрать...
Староста вздрогнул всем телом, неверяще поглядел на воина, однако опять наклонил голову в знак согласия.
— Это хорошо, что ты уразумел, — тихонько перекатывая в руках старую сосновую шишку, продолжил егерь. — Так вот, руку ты поднял на матерей и детей наших. И вправе мы требовать... крови с рода твоего. Однако не успел ты осуществить свое пагубное дело до конца, хотя и нет в том твоей заслуги. Поэтому я тебе хочу предложить мир, староста, мир и дружбу между нашими родами. В первый и последний раз. Руку свою открытую в том даю и слово, что все возможное сотворю, чтобы вражда не вспыхнула между нашими людьми и кровь не пролилась.
— Чего взять с меня хочешь али предложить что? — поднял блеснувшие надеждой глаза отяк.
— Не буду я ничего предлагать тебе, потому как любое мое предложение воспринимать ты будешь как угрозу и на все согласишься. Или торговаться будешь, что тоже не дело, потому что потом захочешь предать еще раз... Скажу я тебе, что и тебя мы отпустим, и сына твоего, если к нам попадет. В любом случае. И требовать виры за деяния пагубные не будем. Про обиду на род твой не скажу, потому как над сердцами людскими я не властен. Возьмем же мы от тебя только то, что ты сам дашь. А потом это же отдадим обратно. Помощь от чистого сердца получим, так от чистого сердца и тебе воздадим... Как тебе такое?
— Нет у тебя права слово такое сказать, то токмо община твоя может, — поник головой Пычей.
— Это верно. Мы с Антипом только слово за тебя и род твой перед своей общиной молвить можем. Но думаю я, что слово это веским будет после нынешнего боя. В этом тебе роту дадим, если потребуешь. А вот отпустить тебя я могу и сейчас, хоть ты дать от себя ничего не хочешь или не можешь... Иди, Пычей. Иди к разрушенному очагу, к побитым родичам, к полоненным девам... Иди, не хочу я крови между родами нашими, а мы как-нибудь сами справимся с бедой своей. И девок ваших освободить попытаемся, коли силы хватит, и за родичей побитых твоих отомстим, хотя и не должны. Мало нас, но дух у нас крепок. Этим и берем, сам видел... Вера наша сильна, оттого нам Господь и вложил в десницу гром карающий. И не так важно, что поклоняемся мы не твоим богам, зато верим неистово, готовы на все, чтобы справедливость отстоять. А разве небесам не этого от нас надобно? А вы сгинете, потому как слабы и телом, и духом. Жалко мне вас. Вот еды тебе собрали в котомку, возьми... А теперь иди, Пычей, с глаз моих.