К востоку от одиночества (Хиггинс) - страница 30

Думаю, я просидел не меньше пяти минут на своей кровати, тупо разглядывая письмо, прежде чем решил вскрыть его. Текст был отпечатан на прекрасной машинке, очень короток и весьма содержателен. Ничего лишнего. В нем сообщалось, что моя жена получила в Бракоразводном Дворе право на так называемый отложенный развод на основании моего фактического отсутствия, что она решила не настаивать на своем праве на алименты и что сумма в две тысячи триста семьдесят пять фунтов – моя доля от продажи нажитой совместно собственности, квартиры на Кромвель-роуд – переведена на мой счет в отделении «Грэйт вестерн бэнк» в Сити.

Все это было очень печально, но всему приходит конец. Я сидел и вспоминал давно прошедшие времена, когда все еще было хорошо и каждый новый день сулил новые надежды.

Но тут я несколько лукавил перед собой. Я сознательно не вспоминал об обратной стороне медали, а она существовала с самого начала. Ну ладно, все это уже позади, сколько веревочке ни виться и так далее. И я не хватаюсь за бутылку по этому поводу и уже больше никогда не схвачусь вообще. Этому положен конец.

Я не стал утруждать себя переодеванием, только снял парку и унты, всунув ноги в шлепанцы из оленьей шкуры. Выйдя в коридор, я наткнулся на Арни Фассберга, который поднимался по лестнице с бутылкой шнапса в руке.

– Чего это тебя сюда принесло? – поинтересовался я.

– Гудрид пригласила меня к себе на скромный ужин! – ухмыльнулся он.

– А что случилось с твоей берлогой?

– Ничего. Просто она дежурит до часу ночи, а я не могу ждать так долго.

Он уже достаточно принял на грудь, это было видно по тому, как его шатнуло в мою сторону, словно мальчишку.

– Жизнь прекрасна, Джо! Жизнь просто замечательна, если ты знаешь один большой-большой секрет. А он прост: бери от нее все, что можешь, потому что никогда не знаешь, что случится завтра.

В этот момент за спиной у него открылась дверь. На пороге появилась женщина. Арни буквально врезался в нее и вышиб из руки сумочку. Женщина была поразительно красива. Прежде всего я обратил внимание на глаза – печальные, колдовские глаза Мадонны Возрождения. На вид ей было лет тридцать – тридцать пять. Арни уставился на нее, разинув рот, на лице его появилось хорошо известное мне выражение. Она внезапно улыбнулась – той улыбкой, которая появляется у привлекательных женщин, когда они понимают, что стоящий перед ними мужчина полностью в их руках.

– Прошу прощения, – пробормотал Арни.

Он нагнулся за сумочкой практически одновременно с женщиной. Та покачнулась, едва не потеряв равновесие, так что мне пришлось поддержать ее.