, услышала рыдания младшего брата и поспешила к нему. Амальберга была красивой девушкой шестнадцати лет, и её лифчик был надут отнюдь не велосипедным насосом. У неё были длинные волосы, и одевалась она в престижном магазине «Дамы Франции Тех Времён». Она была до такой степени блондинкой, что вызывала зависть даже у пчёл.
Она осведомилась о причине его несчастья, ибо очень любила своего младшего брата. Не переставая хлюпать, Каролюс объяснил, что его школьная неделя была катастрофичной и теперь его ждёт самый ужасный из табелей! Брат учитель домогался от него, сколько будет пятью один, и он умудрился ответить «шесть», хотя у него был такой широкий выбор! Кроме того, он написал Deus ex machina с «s» на конце слова machina, а ещё он украсил слово «homo» двумя «m» в сочинении по-латыни! Причем на этом он не успокоился, ибо вставил это исковерканное слово еще и в неправильное предложение: да-да, этот несчастный малыш написал буквально «Нотто lave plus blanc». Брат учитель пришел в ярость и объяснил своему неспособному ученику, какое грамматическое преступление тот совершил, оставив незаконченным предложение после слова сравнительной степени «plus». «Lave plus blanc, чем что?» — спросил брат очень строгим голосом. «Lave plus blanc,чем моя тонзура? Чем твой нос? Чем корона нашего императора?»
Короче, как говорил Пипин, дела складывались неважнецки для юного Каролюса, который предвкушал большую публичную порку в самом ближайшем будущем. К тому же император обещал дать нелестное заключение в его школьном свидетельстве. Палка будет летать низко…
Милая Амальберга задумалась на мгновение, затем попыталась утешить ребёнка.
— Слушай, — сказала она, — вчера я повстречала императора, он шёл в часовню. Он мне улыбнулся и погладил мой подбородок. Я подойду к нему сегодня вечером, когда он будет идти на молитву, и попрошу, чтобы он был к тебе снисходителен.
Каролюс вытер слёзы и бросился на шею к своей сестре, такой понятливой и находчивой.
Карл Великий шёл в часовню без желания. Он был человеком дела и не любил молитв. Организованные молитвы были для него потерей времени; он предпочитал разговаривать с Богом, когда занимался чем-либо. Ему приходилось молиться в самых разных местах и позах: на троне, в туалете, во время заседаний со своими missi domenici>{35}, и даже когда он трудился над девственницами, у которых были скованы чувства.
Молитвы в специально отведённых для этого местах вызывали у него зевоту. И всё же он считал себя обязанным подавать пример. Император должен показывать своим подданным путь к спасению. Кстати, хорошие отношения с Папой, который короновал его императором Запада, просто обязывали его давать уроки набожности. Подойдя к паперти, он заметил красивую, светловолосую и пухленькую девушку, которая смотрела на него с некоторым бесстыдством.