— Наверное, Бургиба>{48} оказался ядовитым, — шутит Толстяк. — Отчего он умер?
— От чумы!
Мой славный ученик прижимает нижнее веко своим кривым указательным пальцем и оттягивает его вниз, демонстрируя нам кровавый бычий глаз.
— Не катит с чумой, — говорит он, — со своими борделями>{49} он дал дуба от чего-то другого. Но поскольку его сделали святым, дело замяли, в противном случае пострадала бы его репутация.
Дополнительный материал:
Сторожевая вахта слуги Берюйе
— Шухер! Король идёт! — прошептал слуга Берюйе и проворно спрятал игральные кости в рукав.
Его партнёр, конюх Пинюшон, менее живой телом и умом, потратил гораздо больше времени на то, чтобы сграбастать свою ставку.
Эти ребята играли вот уже некоторое время в передней замка Понтуаз, где король Людовик Девятый, его жена и его почтенная матушка проводили дни. Людовик Девятый терпеть не мог азартных игр (он говорил, что они размягчают душу и открывают дверь пороку), поэтому его слуги окружали себя предосторожностями, когда катали бобсы[13].
— Рви когти[14], — приказал Берюйе своему приятелю, подняв портьеру.
Пинюшон не заставил его повторять это дважды и тотчас убрался. Как будто стена поглотила его.
Едва портьера опустилась, в помещение вошёл король. На нём было тёмное платье, и он был в тапочках и в домашней короне. Вместо скипетра он держал в руке веточку дуба, которую сорвал во время заседания Венсенского гражданского суда, и нервно потирал ею мочку уха.
— О Берюйе! — воскликнул он, и лицо его осветилось. — Я рад тебя видеть.
Святому королю очень нравился этот парень с его развязным видом и клыкастой улыбкой.
Берюйе склонился очень низко и стал ждать приказов.
У Людовика был смущённый вид. Он прокашлялся, подбирая слова и не решаясь произнести те, что приходили ему в голову.
— Послушай, мой мальчик, — вздохнул государь, мне нужно провести разговор частного порядка с её величеством королевой Франции. Но мне бы не хотелось, чтобы королева-мать услышала хоть одно слово!
Берюйе уже понял. Его господин и повелитель был не прочь «продёрнуть», но поскольку он жил под строгим надзором Бланки Кастильской, ему приходилось принимать меры предосторожности, чтобы нанести визит своей жене в неприсутственные часы. Эта тайная сторона дела вносила остроту в отношения королевской четы, и Берюйе говорил себе, что, наверное, было очень приятно чувствовать себя со своей законной как с любовницей.
— Сир, — сказал он, поставив колено на пол и «игрек»>{50} в слове «сир», — я буду вашими чуткими ушами, острыми глазами и предупреждающей рукой.