Почтенная старушенция просит меня продолжить, и я подчиняюсь.
— Генрих Второй хотел укрепить мир с Испанией и отдал руку своей дочери Элизабет сыну Карла Пятого. На протяжении всей истории мы видим, что дочери короля всегда были разменной монетой. Их целомудрием как печатью скрепляли договора. Когда уже вдоволь поубивали друг друга и требовалась передышка, женили детей, чтобы создать предлог для братского поцелуя. Таким образом, Генрих Второй отдаёт свою дочурку Филиппу, также Второму. Чтобы отпраздновать событие, он устроил большое веселье. Но какое веселье может обойтись без турнира!
— В таком случае король появлялся в конце первой части или он играл главную роль? — спрашивает Берюрье.
— Главную роль, конечно.
— А другие давали себя свалить нарочно, не так ли? Я помню, когда я выигрывал в домино у дедушки, он меня лупил. Так что я стал ему проигрывать нарочно! Это же нормально, не так ли?
— В те времена, Толстяк, чувство чести было более развитым. Когда рыцарь дрался ради глаз своей дамы, он отдавал себя полностью, король ты или нет!
— Сила есть — ума не надо, — вздыхает наш Талейран. — Эти оружейники не забивали себе голову дипломатией. Если бы я был сеньором, я бы позволил себя повалить, а потом бы добился у короля пожизненной пенсии по инвалидности. Он бы не смог мне отказать, потому что прекрасно знал, что это он выбил мне плечевой сустав или малую берцовую кость.
Чуваки хлопают себя по ляжкам. Никто, как Берю, не смог бы так разрядить атмосферу!
— У них был другой менталитет, — отрубаю я. — Как бы то ни было, король сразил несколько сеньоров в рыцарском костюме, покрашенном в цвета своей старой возлюбленной Дианы.
— Она всё ещё была на двадцать лет старше его? — бездумно спрашивает Б. Б.
— Всё ещё, моя ласковая. Ей было под шестьдесят, но Генриха Второго всё ещё тянуло к ней.
Блаженная улыбка мадам Берты свидетельствует о том, что впереди у неё ещё много счастливых лет.
— Я так думаю, — уверяет Бугай, — у неё были какие-то свои штучки. Пусть меня простит госпожа графиня, но мамаша Пуатье накачивала его кантаридом>{91}. Или же у неё были какие-то рецепты в стиле блуждающей кисточки, или «дубль V» с пружиной.
Он молчит, но его лицо отягощают какие-то непристойные мысли.
— Ну и что же с этим дурниром?
— Генрих Второй хотел скрестить копья с английским сеньором, которого звали Монтгомери.
— Маршал?
— Нет, один из его предков, шеф шотландской гвардии короля. Удар был настолько сильным; что копьё Монтгомери сломалось, сорвав королевский шлем и пронзив глаз короля.
По моей аудитории пробежала дрожь.