– Это касается только местной кухни. Как твой отец?
– Гораздо лучше. Он тоже хотел прийти, но знал, что мне это не понравится.
– Если вы собираетесь затеять спор о судне, то сразу предупреждаю – пустая трата времени. При первой же возможности я оформлю все бумаги.
– Мы не можем принять твой подарок, Гарри. Перво-наперво, «Щедрость изобилия» раз в пять лучше нашего корабля. Кроме того, я разговаривала с Сетом и узнала множество вещей. Оказывается, «Щедрость изобилия» – это все, что у тебя осталось.
– И следовательно, мы с твоим отцом в одинаковом положении. Но вот в чем большая разница: он стар, а у меня еще есть впереди время.
– Я своего отца знаю. – Анна тряхнула головой. – Он гордый. И не возьмет твой корабль. Ты слишком ему нравишься.
– Проклятые греки, вы все такие же – со времен Одиссея ничуть не изменились. Но мой корабль отправится в Хармон-Спрингс, нравится вам это или нет. Вот пройдет сегодняшний вечер, и «Щедрость изобилия» станет собственностью твоего отца. И точка.
– Сегодняшний вечер? – слегка нахмурилась Анна. – Что ты имеешь в виду?
– Я отправляюсь в маленькое путешествие с Винером. Пара часов туда, пара часов обратно. Не больше.
Побелев как мел, Анна подалась вперед:
– Ты опять суешь голову в петлю.
– А что мне терять? – колюче усмехнулся Мэннинг.
В этот момент принесли суп, и он намеренно поменял тему разговора. Аппетит у Анны оказался прекрасный. Мэннинг с удовольствием наблюдал, как она ела.
Заказав кофе, он извинился и поднялся в комнату Моррисона. Дверь была заперта. Он тихо постучал – никакого ответа. Спустившись по лестнице, Гарри задержался возле стойки администратора, чтобы прикурить, и бросил взгляд на панель. Ключ Моррисона висел на крючке. Мэннинг вернулся в зал.
Музыканты снова начали играть, и он, подойдя к столу, с улыбкой предложил руку Анне.
– Потанцуем?
Она встала, и они двинулись к маленькой танцплощадке. Обняв партнера за шею, Анна уронила голову ему на плечо и прижалась так страстно, что он чувствовал все ее тело, от груди до бедер.
Когда музыка умолкла, они застыли на мгновение. Потом девушка мягко высвободилась из его объятий.
– Здесь жарко.
– На улице прохладнее, – согласился Мэннинг.
Обогнув отель, они очутились на тропинке, которая вывела их в сады за город, где росли казуарины, потом они миновали пальмовую рощу, посаженную много лет назад первыми поселенцами. Тропинка оборвалась на краю скалы, под которой виднелась белая полоска пляжа.
Море казалось черным на глубине, а возле берега переливалось оранжевыми и серыми красками. Огненный шар заходящего солнца завис на горизонте. Человеческая душа не может вместить такую красоту, и Мэннинг почувствовал печаль и опустошенность. Анна повернулась и посмотрела на него странным, как будто отчужденным взглядом. Мэннинг взял ее за руку, и они вместе стали спускаться по широкой дорожке к берегу.