Алекс замолкает. Я открываю глаза — он внимательно смотрит на меня.
— Что? — растерянно спрашиваю я. Сила его взгляда такова, что у меня заходится дыхание. Кажется, он смотрит прямо мне в душу.
Он отвечает не сразу. Переворачивает несколько страниц, но не смотрит на них. Его глаза прикованы ко мне.
— Хочешь другое? — спрашивает он и, не дожидаясь ответа, начинает:
Как я тебя люблю? Душа моя
Тобой полна от края и до края
[27]...
Вот, опять это слово «люблю». Моё сердце замирает, когда он произносит его, а потом начинает биться в неровном, лихорадочном ритме.
От тех высот, где ангелы летают,
И до глубин иного бытия.
Я понимаю — он лишь передаёт слова, написанные кем-то другим, но кажется, будто они исходят от него самого. Его глаза горят, в зрачках я вижу яркую точку — отражение пламени свечи.
Он делает шаг вперёд и нежно целует меня в лоб.
Люблю, смятенье чувств от всех тая,
Днём, ночью, хлеб неся, стихи слагая...
Пол подо мной качается, я вот-вот упаду.
— Алекс... — пытаюсь я сказать, но слова вязнут в глотке.
Он целует мои скулы — лёгкими, порхающими поцелуями, едва касаясь кожи.
Дышу, смеюсь и плачу — всё любя…
Дай Бог и в небесах любить тебя.
— Алекс, — говорю я чуть громче. Сердце колотится так, что, боюсь, пробьёт рёбра.
Он отстраняется, его губы трогает чуть кривоватая улыбка.
— Элизабет Барретт Браунинг, — говорит он и проводит пальцем по моей переносице. — Тебе не понравилось?
От того, как он задаёт этот вопрос — тихо, серьёзно, неотрывно глядя мне в глаза, — у меня возникает чувство, будто он на самом деле спрашивает о чём-то другом.
— Нет. В смысле, да! В смысле, понравилось, но...
Сказать по правде, я не знаю, что и думать. Ни мыслить, ни говорить не могу. В моей душе, словно буря, словно ураган, бушует одно-единственное слово, и я вынуждена сжать губы, чтобы не дать этому слову вырваться на свободу. «Люблю, люблю, люблю, люблю»... Слово, которое я никому никогда не говорила, которое не разрешала себе произносить даже мысленно.
— Можешь не объяснять.
Алекс отступает ещё на шаг назад. Снова у меня чувство, будто мы говорим о чём-то другом. Он разочарован, и источник этого разочарования — я. То, что сейчас случилось между нами — а между нами точно что-то случилось, хотя я и не уверена, что и почему — огорчило его. Я вижу печаль в его глазах, хотя на лице у него улыбка, и хотела бы извиниться или обхватить его руками и попросить поцеловать меня. Но я по-прежнему боюсь открыть рот, опасаясь, что страшное слово вырвется наружу, и в ужасе от того, что может последовать за ним.