— Иди сюда. — Алекс ставит книгу на полку и протягивает мне руку. — Я хочу показать тебе кое-что.
Он ведёт меня к кровати, и снова меня охватывает смущение. Я не совсем уверена, чего он от меня хочет, поэтому когда он садится на постель, я в смятении остаюсь на ногах.
— Это ничего, Лина, — молвит он. Как всегда, когда я слышу своё имя из его уст, напряжение оставляет меня.
Алекс ложится на спину, я делаю то же самое, и теперь мы лежим рядом, тесно прижавшись друг к другу боками. Кровать очень узкая, для двоих на ней едва хватает места.
— Смотри! — говорит Алекс, дёргая подбородком кверху.
Над нашими головами сверкают, и вспыхивают, и перемигиваются звёзды. Их тысячи и тысячи, так много, что они напоминают снежинки, порхающие в чернильном мраке. Не удерживаюсь и ахаю. По-моему, я ещё в жизни не видала такого количества звёзд. Небо так близко, так туго натянуто над лишённым крыши трейлером, что кажется, будто мы падаем в него; наверно, если бы мы действительно упали, оно подхватило бы нас и закачало, словно на волнах...
— Ну как? — спрашивает Алекс.
— Люблю! — Вот слово и сказано, и мгновенно тяжесть в моей груди рассасывается. — Я люблю Дебри! — повторяю я, словно пробуя слово на вкус. Стоит только сказать его в первый раз — и дальше уже оно само скатывается с языка. Лёгкое. Краткое. Прямо в точку. И почему это я всеми силами избегала произносить его раньше?!
Алекс доволен, улыбается — это ясно по его голосу:
— Конечно, здесь нет городских удобств, это минус. Зато какой вид! Признай, это огромный плюс.
— Как бы мне хотелось остаться здесь! — вырывается вдруг у меня, но я тут же начинаю заикаться и поправляться: — То есть, не совсем... не навсегда, но... ну, ты понимаешь, что я хочу сказать...
Алекс подкладывает свою руку мне под затылок, я чуть сдвигаю голову и укладываю её в ямку под его ключицей — идеально подходящее место.
— Я рад, что ты увидела это, — шепчет он.
Некоторое время мы лежим в молчании. Его грудь подымается и опадает в такт дыханию, и вскоре это мерное движение начинает меня убаюкивать. Моё тело становится невероятно тяжёлым, а звёзды, похоже, сами собой начинают складываться в слова. Я хочу узнать, чтó это за слова, что они означают, но мои веки тоже тяжелеют. Совершенно невозможно держать глаза открытыми.
— Алекс?
— Да?
— Почитай мне опять то стихотворение. — Мой голос уже вроде и не мой, и слышится как будто откуда-то издалёка.
— Какое?
— Которое знаешь наизусть. — Уплываю. Я уплываю.
— Я многие из них знаю наизусть.
— Тогда любое, какое хочешь.
Он глубоко вдыхает и...