Флора, кажется, увлечена игрой на другом берегу пруда, напевает какой-то мотив, укачивая новую куклу, исключительно красивую, словно живую, куклу из Франции — подарок дяди-опекуна к ее восьмому дню рожденья (на котором, к огорчению дяди, он присутствовать не мог). Головка ее опущена, но она смотрит, пристально глядит сквозь ресницы на любимую мисс Джесел на другом берегу. Как в томлении бьется сердце ребенка! Возьмите меня с собой, мисс Джесел, пожалуйста! Мне так одиноко здесь, — безмолвно молит ребенок, — я так несчастна, дорогая мисс Джесел, с тех пор как вы ушли! Сердце Джесел тоже бьется от тоски и любви, ибо ее родная, родная малышка, дитя, грубо внедренное ей в матку, дитя ее и Квинта, в этом самом пруду.
Джесел впивается взглядом во Флору. Джесел успокоит дитя, как гипнотизер. «Дорогая Флора, милое дитя, ты знаешь, как я люблю тебя, ты знаешь, мы скоро будем вместе и никогда больше не расстанемся, моя родная…»
Но вдруг грубое вмешательство самым пронзительным резким голосом:
— Флора, что случилось? Что такое?
Терьер «Святая Выдра» вскакивает на ноги и спешит к Флоре, озираясь, смотрит сощуренными близорукими глазами через пруд — видит фигуру своей предшественницы, которую, возможно, узнает. Привидение самой печальной красоты, но более пугающее в своей торжественности, чем то, другое, — мужчина. (Поскольку мужчину, с его сексуально-агрессивной, самоуверенной позой, можно определить как просто мужчину, а это существо, видит «Святая Выдра», не что иное, как вурдалак).
С безотчетной силой гувернантка берет Флору за руку, в ужасе восклицая:
— Мой Бог, что за… кошмар! Закрой глаза, детка! Спрячься!
Флора в слезах сопротивляется. Изумленная и моргающая, словно ее ударили по лицу, она убеждает, что ничего не видит, что там ничего нет. Хотя Джесел неотрывно смотрит в бессильной злобе, гувернантка быстро и властно уводит плачущего ребенка, схватив ее за обе ручки, бормоча слова упрека и утешения:
— Не смотри на нее, Флора! Жуткая, отвратительная гадость. Ты в безопасности.
* * *
Жуткая, отвратительная гадость. При жизни она была такой скромной девушкой, безупречно ухоженная как духовно, так и физически, да, и христианка, конечно, и девственница… конечно.
Это щекотная возня у нее в волосах? Жучок с крепким панцирем падает на землю.
Фанатичная Джесел, неотступающая от своей сути, начинает терять контроль. Теперь она безрассудно бродит днем по Дому Блай в надежде повстречать свою дорогую девочку одну, хотя бы на несколько мгновений.
— Кажется, что я одержима, — в отчаянии смеется Джесел. — Но что же делать? Флора — моя душа.