– Это вы верно... – прошептал с запинкой Аксюткин. – Это вы правильно сказали, голубчик. Какая фраза! Будто из какой-то пьесы, честное слово! Ну, побежал я за Варей. Вы правы, друг, пусть ничего не знает о несчастии она, пусть легче перышка, быстрее птицы к счастью устремится и, как цветок, от счастья расцветет. Ведь сердце молодое – та же роза, которая цвести, благоухать мечтает, которая под солнцем раскрывает бутон и превращается в роскошное и пышное творенье Господних рук...
– Эй, – Савка подергал Аксюткина за рукав. – Эй, дядя, куда тебя занесло?
Мелодекламация Аксюткина прервалась, и он вернулся с театральных небес на землю, заговорив унылой прозою:
– Теперь я понимаю, что Варенька и правда не любила Митю, если сговаривалась с другим... И все же, узнав о его смерти, она будет вне себя от горя. Да, надо ее увезти, ничего не говоря. Но только знаете что? Я поеду с ней! Должен же быть кто-то с девушкой, которая под венец идет!
Савка досадливо поморщился. Еще не хватало!
– Ты зря этак суетишься, мил-человек, – сказал он рассудительно. – Сам прикинь, разве можно вам обоим уезжать? Смотри, что получается: в театре два трупа, а вы с барышней раз – и исчезли! Что могут подумать? Что этот вон покойник встречался с этой вон покойницей, и встречались они тайно. А племянница твоя застигла их да и того-с... булатным вострым ножичком обоих... Сам знаешь, люди глупы да злы, во всем только дурное видят.
– Погодите, – сказал Аксюткин и нахмурился. – Да отчего же люди о Варе дурное подумают, коли ножик в Наденькиной руке?! Вы же сами говорили, что она – Митю, а потом себя...
Савка зло цыкнул зубом:
– Ну как ты не понимаешь? Могут подумать, что твоя племянница их прирезала, а потом нарочно сунула нож в руки этой барышне, чтоб от себя подозрение отвести.
Аксюткин вытаращил глаза:
– Ужасы какие вы говорите! Вам бы трагедии писать, вот что я вам скажу! Ох, какой ужас, какой кошмар творится на свете! Неужели кто-то способен был бы сделать такое?! Убить, а потом сунуть нож в мертвые руки...
– Да полно тебе причитать! – чуть ли не взмолился Савка, еле удерживаясь от искушения придушить этого словоблуда. Но ведь тогда не найдешь той, которая надобна! – Беги за девкой, да смотри, про смертоубийство ни-ни! Веди на крыльцо, я там ждать буду.
Аксюткин кивнул и, перекрестившись, бросился куда-то за угол.
Савка тяжело вздохнул. Во блаженный попался, а? Теперь жди, приведет ли девку. А ну как что-нибудь взбредет в больную голову Аксюткина, он проболтается – и Варя откажется идти? Кажется, сроду не было у Савки такого тяжелого дела, ну просто барщина непосильная! Убить – чик, и готово, а разговоры разговаривать – ох, мука мученическая!