Джего и команда большую часть ночи были в боевой готовности, ведя постоянную битву за спасение старой канонерки, чтобы она не вышибла свои мозги о пирс. К пяти-тридцати Джего был без сил.
Он заметил на пирсе штормовой фонарь, но не понял, что идет Рив, пока адмирал не взобрался по трапу на мостик.
— Как дела?
— Мы висим, сэр, вот и все. Кажется, стоило попробовать шанс в открытом море.
— Не обманывайтесь. Думаете, это — плохо? Подождите, пока не станет хуже. Мюррей был на связи. Он вас не слышит.
— Знаю, наше радио разбито. Удивлюсь, если его вообще починят.
— О'кей, я передам Мюррею, что вы еще одним куском. Если найдете часок, когда станет полегче, приходите в коттедж. У меня есть идея, для которой вы можете понадобиться.
— Приду, сэр.
Рив выбрал момент, чтобы перешагнуть поручни, и заторопился вдоль пирса.
***
Бергер ударом ноги открыл дверь каюты и нетвердо ввалился, сопровождаемый ужасным шквалом ветра и дождя. Керосиновая лампа шаталась над столом в своих держалках, свет и тьма гонялись друг за другом в углах.
Отто Прагер, лежавший на койке, в тревоге сел:
— Что такое, Эрих?
Бергер промок до костей, несмотря на плащ. Лицо страшное:
— Я потерял еще человека.
На секунду он тяжело оперся о стол, потом перешел на другую сторону со всей осторожностью пьяного на колеблющемся полу. Он осел в кресло.
— Извини — сказал Прагер.
— Нам всем надо извиняться.
Бергер открыл верхний ящик, вынул судовой журнал и ручку.
«…пять склянок утренней вахты и состояние, наихудшее из мне известных. С величайшими трудностями спустили паруса, оставив лишь штормовые. Условия наверху зверские. В четыре склянки две гигантские волны перекатились через судно. Оно выдержало первую волну, но когда оказалось у ее подножья на другой стороне, ударила вторая волна, достигнув половины фок-мачты. В это время по моему приказу на снастях находились восемь человек, среди них старший помощник электрика Ханс Бергман, которого сорвало и унесло.»
— Вот так — горько сказал Бергер. — Бедный парень. Такой долгий путь — ради чего?
— Тебе надо поспать, Эрих.
— Ты прав — ответил Бергер. — Разбуди меня через полчаса.
Он положил голову на руки и закрыл глаза. Прагер сидел, глядя на него, свет от бешено шатающейся керосиновой лампы взад-вперед шатался по комнате, а снаружи тысяча жестоких голосов ветра, казалось, подымаются до крещендо.
— Это море, Отто — тихо сказал Бергер, не открывая глаз. — Может быть, оно решило прийти за нами.
***
В салоне монахини собрались вокруг стола, склонив головы и сложив руки. Вода сочилась в световой люк, но борта в настоящий момент, казалось, держатся. И здесь, как и везде на судне, нельзя было найти сухого местечка, вода стекала по трапу кают-компании и плескалась в каютах.