— Они не продержатся и пять минут. И что тогда делать?
Он вернулся в гостиную и сел рядом с Ривом. Было ровно семь-тридцать. Без десяти восемь пришел очередной прогноз погоды из Сторновея:
— Американский эсминец «Карбисдейл» в ста десяти милях северо-западнее Батт-оф-Льюиса сообщает о ветрах ураганной силы в порывах до ста двадцати узлов.
— Сто двадцать — благоговейно произнес Джего.
— Действительно плохой ветер — мрачно сказал Мердок. — Я не знаю хуже.
Джанет принесла на подносе чай и сэндвичи, поставила его и безмолвно вернулась на кухню к Джин. Джего взял сэндвич и наклонился, потрепать Рори по голове. Часы на камине пробили восемь раз.
Как только отзвучал последний удар, по радио прозвучал голос на ломаном английском:
— Трехмачтовая баркентина «Дойчланд» беспомощно дрейфует. Моя нынешняя позиция по оценке находится где-то в двадцати милях к юго-западу от Фады во Внешних Гебридах. Ради бога, помогите нам. У меня женщины на борту.
Передача затухла, утонув в море статических разрядов. Рив повернулся и посмотрел на Джего:
— Он сказал «Дойчланд»?
— Так и мне послышалось, адмирал.
— Трехмачтовая баркентина — сказал Мердок. — Не думал, что доживу до такого дня.
Джанет и Джин вышли из кухни и встали, прислушиваясь. Рив сказал:
— Господи, этого просто не может быть.
Голос Бергера пробился через статику:
— Баркентине «Дойчланд» настоятельно требуется помощь, двадцать миль к юго-западу от Фады. Женщины на борту.
— Снова он, адмирал — сказал Джего. — Он, похоже, настоящий.
Рив потянулся к микрофону, но когда Бергер снова начал повторять сообщение, на волне появился другой голос:
— «Deutschland — hier ist Grosser Schwarzer Adler».
Все остальное было на немецком. Рив беспомощно откинулся:
— Что там, черт побери? Минуту назад парень вопил о помощи, а теперь сплошные капустоеды и я не понимаю ни слова.
Наступила тишина и Джанет осторожно сказала:
— Герике мог бы понять, дядя Кэри.
***
На «Дойчланд» дела шли от плохого к худшему. К семи-пятнадцати стало очевидным, что она не может больше нести главный топовый парус и Бергер отдал Штурму необходимые приказания.
Спустить парус оказалось невероятно трудным. Хотя матросы работали на небольшой высоте над палубой, надо было считаться с ужасным ветром. Все веревки разбухли вдвое против нормального размера, блоки заедало при каждом движении, и все время их резал ветер острый, как скальпель хирурга, сдирая кожу водяными брызгами.
В конце концов дело было сделано и матросы устало спустились на палубу. Теперь над всем доминировал ветер, ударяя судно одним шквалом за другим. Рваные облака проносились над головой и казалось, что они достаточно низко, чтобы задевать верхушки мачт, сверкали молнии и безостановочно хлестал дождь.