Харри Джего было двадцать пять, но выглядел он на десять лет старше, даже в хороший день, чему бы вряд ли удивился тот, кто заглянул в его военный послужной список.
Он бросил Йейл в марте 1941 года, чтобы вступить во флот, и был направлен на торпедный катер, входивший во вторую эскадру во время компании на Соломоновых островах. Битва за Гуадалканал длилась шесть месяцев. Джего вошел в нее хрустящим, чистеньким девятнадцатилетним энсином, а вышел младшим лейтенантом с Военно-морским крестом, потеряв два судна.
Потом вторую эскадру переформировали и направили в Англию по настоятельному требованию Штаба Стратегических Сил для высадки американских агентов на французское побережье и вывоза их оттуда. Джего снова выжил, на этот раз в Английском Канале, в непрестанной битве лоб в лоб с немецкими катерами возле Шербура. Он выжил даже в день-Д в аду Омаха-Бич.
Наконец, его везение кончилось 28 июня, когда катера атаковали конвой американских десантных сил, ждавший в заливе Лайм приказа пересечь Английский Канал. Джего пришел из Портсмута с сообщениями и оказался лицом к лицу с шестью лучшими кораблями, которых смогло найти Кригсмарине. В незабываемой десятиминутной стычке он потопил одно, повредил другое вражеское судно, потерял пять человек команды и закончил бой в воде с шрапнелью в левом бедре и правой щекой, разъятой до кости.
Когда в августе он, наконец, вышел из госпиталя, ему дали всех, кто остался от старой команды — девять человек, и новую работу: отдых, в котором он сильно нуждался, исполняя роль почтальона на Гебридах между различными американскими и британскими станциями погоды и другими такими же организациями на островах, плавая на довоенном корабле, гордости королевских ВМС, который начинал рассыпаться на куски, когда пытался превысить скорость в двенадцать узлов. Кто-то из прежних владельцев под перилами мостика написал название: «Мертвая Точка», что можно было понимать по-разному.
— Всего на месяц-другой — сказал Джего командир эскадры. — Смотрите, как на отпуск. Я имею в виду, что там ничего не может случиться, Харри.
Джего вопреки себе улыбнулся и, когда шквал дождя ударил в окно, прибавил скорость. Штурвал дергался в руках. Море теперь было его жизнью, едой и питьем, важнее любой женщины. Все это подарили ему перипетии войны, но война не будет длиться вечно.
Он тихо произнес:
— Что, к черту, я стану делать, когда все кончится?
***
Были дни, когда контр-адмирал Кэри Рив определенно думал, что жизнь кончена. Дни, когда вакуум существования казался невыносимым, а остров, который он любил с глубокой и неколебимой страстью, — тюрьмой.