– Кроме Алексиаса, – заметил Ломакс.
– Кажется, я уже говорил вам, что они отправили его в штаб гестапо в Афинах для особой обработки.
– Но зачем отправили? Они же прекрасно знали, что он работал со мной и с силами национального освобождения на Крите и едва ли мог сказать им что-то такое об общих планах, что им было бы неизвестно. Они имели полное право в соответствии с Женевской конвенцией расстрелять его как шпиона, но они этого все-таки не сделали.
– А с другой стороны, они обычно казнили офицеров специальной службы, когда захватывали их, но в вашем случае этого не произошло.
Ломакс медленно кивнул:
– Вот эту вещь я как раз и не могу понять. Почему Штайнер не расстрелял меня. Они не должны были посылать меня на Крит, потому что их политика как раз и состояла в том, чтобы расстреливать, казнить таких, как я, публично перед местными жителями.
– А я могу добавить, что если вы ищете кого-то, чья участь отличалась бы от судьбы других членов группы, то это Катина, – спокойно заметил Ван Хорн.
Ломакс с удивлением посмотрел на него.
– Бога ради, будьте благоразумны. Мы же точно знаем, что с ней произошло.
– Но только с ее слов. Если вы подозреваете ее дядю, логично подозревать и ее тоже.
Ломакс нахмурился и сел на стул напротив, а Ван Хорн продолжал:
– И еще одно. Если даже Алексиас в самом деле предал нас, то это не объясняет, почему немцы пришли к нему первому.
И это было еще одной большой загадкой. Ломакс тяжело вздохнул:
– Вы, разумеется, правы.
– Я прошу извинить меня, – сказал тихо Ван Хорн. – Но я не могу не спросить. Что вы собираетесь теперь делать?
Ломакс поднялся.
– Думаю, что настало время перекинуться словцом с Алексиасом. Кроме всего прочего, как говорят, он был в центре событий.
– Вы полагаете, он захочет с вами встретиться?
– Не вижу, почему нет. Катина говорит, что он живет один на ферме. Если я просто заявлюсь туда, у него не будет другого выбора, верно?
– Вы, конечно, учитываете и то, что он, может быть, молится, чтобы вы там появились? Чтобы вы сами сунули голову в петлю?
– Со мной такое уже случалось, – холодно ответил Ломакс.
Ван Хорн встал и подошел к перилам. Какое-то время они стояли рядом и смотрели на море, а потом он повернулся и произнес:
– Не могу сказать, что я все это одобряю, Ломакс. Если говорить откровенно, то не думаю, что все это имеет сейчас какое-то значение. Но если я хоть чем-то могу вам помочь, то я это сделаю. Для начала вы можете пользоваться моим джипом. Ломакс покачал головой.
– Благодарю вас, но мне нужно время все обдумать. Лучше я пройду через гору.