— Нос? — спросил он. — Что нос?
Паша радостно закивал головой, и изобразил еще несколько странных движений. Ему пришлось повторить их раз десять, пока Степаныч понял в чем дело.
— Что, спички… нет, огонь? А! Дым?
Лишь теперь Золотов и полковник поняли в чем дело. Но сколько они не принюхивались, ничего похожего не учуяли.
— Егорыч, ты что чуешь?
— Нет.
— И я нет. Паш, может тебе кажется?
Но гигант отчаянно замотал головой и даже замычал, тыча пальцем себе в нос, а затем куда то в темноту.
— Вообще то он может учуять запах дыма, — согласился Золотов, только что это за дым? Деревень здесь нет, значит это Семен сейчас кайфует около костерка.
— Жрет поди что нибудь, — заметил Степаныч, машинально поглаживая себя по впалому животу. — Сколько мы уже, три дня ничего не жрали?
— Четыре, — поправил его финансист, и вспомнив последнего приготовленного Василием тайменя, невольно сглотнул слюну.
— У тебя как, сосет в животе? — спросил полковник. Золотов лишь хохотнул.
— Скажешь тоже, сосет! Грызет уже во всю. Во сне сегодня в «Праге» обедал. Чего только на столе не было: икра, балыки, котлеты по киевски, жереный фазан… Проснулся, ничего нет, и только полный рот слюны…
Его рассказ снова прервал все так же сидевший в позе Будды Павел. Присмотревшись к его жестикуляции Золотов понял, что хотел сказать гигант.
— Хочешь пойти на запах и убить Семена? Как ты его в темноте найдешь? Спи, ладно тебе!
Золотов снова повернулся на бок, плотнее натянул себе на голову вместо одеяла куртку и вскоре уснул. Паша же долго еще сидел вертя во все стороны головой, но ветра почти не было, легкое перемещение воздуха приносило запах дыма непонятно откуда, и совсем измучившись он со вздохом завалился спать.
В то утро Золотов встал нехотя, с трудом. Многодневный вынужденный пост давал о себе знать. Наваливалась апатия, он чувствовал свой желудок, маленький, сморщеный, какой то холодный. Ночью опять приснился громадный праздничный стол, на этот раз где-то на природе, «аля-Фуршет» с шашлыками и красным, грузинским вином. Странно, хотя раут проходил в цветущем, весенним саду, но все присутствовавшие на нем были одеты по вечернему: кавалеры в смокингах, дамы декольтированных платьях с настоящими бриллиантами. Среди множества народа без конца подходивших к столу Золотов очень явно видел Василия, живого, полного, веселого, в громадном белоснежном колпаке и переднике. Он разносил дымящиеся шашлыки, но сколько не обращался к нему Золотов, сидевший в главе стола перед пустой, белоснежной скатертью, как ни протягивал руки, но личный шеф повар игнорировал своего хозяина, лишь бормотал: «Счас, еще немного подождите, вам не готово», а сам уходил куда то вдаль, лишь мелькал в толпе его белый колпак. Финансист присмотрелся, и увидел среди фраков и смокингов на другом конце стола странную троицу в камуфляже: Игоря, Андрея, и почему то Пашу. Именно им и прислуживал сейчас Василий, выставляя на стол перед друзьями одно блюдо за другим. Золотова поразило то, что лица обоих утопленников был неприятно зеленоватого цвета, а к щекам доктора еще и присох речной песок. Андрей поднял голову и, не переставая жевать, с ухмылкой глянул на бывшего хозяина сквозь треснувшие очки своими рыбьими глазами. Зеленая рука его протянулась вперед, через весь стол, и финансист увидел перед самым своим носом аппетитно зажаренную куриную ножку. Светлокоричневая кожица еще дымилась, с желтоватой косточки на стол капал жир…