— Бывает, что и не измышления. — Исидро перевернул гроссбух и пододвинул его Лидии рукой, похожей в свете лампы на старую слоновую кость.
«Старик, проживший около тысячи лет, — сообщали неровные каракули. — Селение Бржек. Женщина, прожившая пятьсот лет (ткала лунный свет). Селение Окурка. Женщина, с помощью лунного света сохранившая свою красоту навечно. Селение Салек. Мужчина, подписавший договор с дьяволом о вечной жизни. Селение Били Хора. Женщина, купавшаяся в крови, прожила пять веков. Бруза, Били Хора, Салек».
Сбитая с толку, Лидия подняла глаза:
— Это очень похоже на легенды, которые собирал Джеймс.
— Подозреваю, что Фэйрпорт, видя, как Джеймс собирает материал, просто перенял его методы. — Исидро склонил голову набок и шевельнул гору записных книжек, чтобы прочесть их заглавия. Брови его выгнулись. — Ясно, в каком направлении он мыслил. Хм, орангутанги?… Я разговаривал сегодня кое с кем, кто видел, как Джеймс покинул город.
У Лидии пресеклось дыхание. Мгновение Исидро молча смотрел на нее, по-прежнему склонив голову набок. Лицо его было бесстрастно.
— Предлагаю вам пройтись, леди. — Он встал и протянул ей руку. — Мастер Вены разрешил мне охотиться в этом городе при условии, что я буду осмотрителен. Так что, если даже он увидит нас вместе, он сочтет вас моей будущей жертвой.
Лидия взглянула на задремавшую Маргарет. Исидро тем временем подал ей пальто. Даже сквозь перчатки чувствовался холод его рук. По привычке она сняла очки и сунула их в карман. Карточная игра отучила Лидию стесняться при Исидро своей близорукости. «Да, четырехглазая! — с вызовом думала она. — Пусть видит… Хотя за три столетия он, наверное, навидался и не таких уродин».
Они спустились по мраморной с позолотой лестнице и, выйдя сквозь огромную, в бронзовых шишечках, дверь, ступили на мостовую.
— То есть вы виделись с Мастером Вены?
— Да, с герцогом Баттиани Николаи Алессандро Аугусто и его женами. Он правит ночной Веной и значительной частью Дунайской долины еще с тех пор, как здесь разбили турок. К счастью, мы оба владеем старофранцузским, поскольку немецкий мне известен лишь по книгам. При дворе говорить на немецком в мои времена считалось признаком неотесанности. Отчасти поэтому я довольно долго избегал Лондона, дожидаясь, когда английский король освоит какой-нибудь более цивилизованный язык.
Лидия спрятала улыбку. Со словаком и кухаркой Исидро при ней говорил по-немецки. Неисправимый снобизм дона Симона уже не являлся для нее секретом.
Спящая Вена напоминала Атлантиду, лежащую на дне темной океанской пучины. В окнах — ни огонька, спят даже слуги.