— Мальчишки быстро превращаются в мужчин.
— Ты прав. — Темперанс открыла последнюю дверь, ведущую в спальню девочек, и мгновенно с подушки поднялось маленькое личико.
— Вы забрали ее, мэм? — хриплым шепотом спросила Мэри Уитсон.
Она была самой старшей девочкой в приюте, девять лет тому назад ее принесли в приют трехлетней малышкой. Несмотря на молодость Мэри Уитсон, Темперанс иногда оставляла ее присматривать за другими детьми.
— Да, Мэри, — прошептала в ответ Темперанс. — Мы с Нелл благополучно принесли ее домой.
— Я очень рада. — Мэри Уитсон широко зевнула.
— Ты хорошо присматривала за детьми, — шепотом похвалила Темперанс. — А теперь спи. Скоро наступит утро.
Мэри Уитсон сонно кивнула и закрыла глаза. Уинтер взял подсвечник со столика у двери, и они вышли из спальни девочек.
— Я тоже воспользуюсь твоим советом, сестра, и пожелаю тебе доброй ночи.
Он зажег от своей свечи другую свечу и дал ее Темперанс.
— Крепкого тебе сна, — ответила она. — А я, наверное, выпью еще чашку чаю.
— Не засиживайся, — сказал Уинтер. Он коснулся пальцем ее щеки и направился к лестнице.
Темперанс смотрела ему вслед, с огорчением замечая, как медленно поднимался он по лестнице. Уже за полночь, а он встанет еще до рассвета, чтобы почитать, написать письма возможным покровителям и подготовиться к урокам в школе. Потом прочитает молитву за завтраком и поспешно займется делами, будет работать все утро до скудного ленча и после ленча — дотемна. Вечером он проверит уроки девочек и почитает Библию другим детям. Но когда Темперанс делилась с Уинтером своими опасениями, он только вопросительно поднимал бровь и спрашивал, кто будет делать эту работу, если не он? Темперанс покачала головой. Ей тоже давно пора спать, ее день начинался в шесть часов — но эти минуты, когда она принадлежала самой себе, были ей дороги. Она жертвовала получасом сна, чтобы посидеть с чашкой чая.
Поэтому Темперанс взяла свечу и спустилась вниз. По привычке она проверила, заперта ли на замок дверь и задвинут ли засов. Потом пошла в кухню, слушая как гудит ветер, трясутся ставни и вздрагивает входная дверь. Темперанс поежилась, радуясь, что она в такую погоду дома. Потом сполоснула чайник и снова налила в него воду. Заварить свежий чай только для себя было недопустимой роскошью. В стороне от кухни находилась крохотная комнатка. Ее первоначальное назначение было давно забыто, но в ней был маленький камин, и Темперанс превратила ее в свою личную гостиную. Там стояло мягкое кресло, весьма ободранное, но подновленное брошенным на спинку стеганым одеялом. Еще там были столик и скамеечка для ног — все, что нужно, чтобы посидеть у теплого камина. Что-то, тихонько напевая, Темперанс поставила чайник, чашку, маленькую сахарницу и подсвечник на старый деревянный поднос. Не помешало бы и молоко, но то, что осталось от завтрака сегодня, пойдет на завтрак на следующее утро. Как бы там ни было, но сахар был преступной роскошью. Темперанс, прикусив губу, посмотрела на маленькую сахарницу. Нужно снять ее с подноса и поставить на место. Темперанс убрала сахар с подноса, но эта жертва не принесла ей удовлетворения. Темперанс только почувствовала усталость. Она взяла поднос и, поскольку обе руки были заняты, повернулась к двери в ее маленькую гостиную спиной и толкнула ее.