Лицо мистера Пратта отражало замешательство. Он в упор смотрел на Хезер, отказываясь верить тому, что только что произошло.
— Да, все мои комнаты запираются или на засов, или на замок. — Пратт двинулся к лестнице. — Думаю, что нет надобности запирать женщину в сыром подвале — вор она или нет. Я не знаю, куда мы скатимся, если молодые леди начинают зарабатывать себе на жизнь воровством.
— Уверяю вас, — с твердостью в голосе произнесла Хезер, — я невиновна! Я ни разу в своей жизни не брала чужого. Вы должны верить мне. Клянусь! — Для усиления действия своих слов она вытянулась по струнке.
Сержант бесцеремонно толкнул ее вперед:
— Вам так или иначе придется посидеть взаперти. Там вы сможете поразмышлять о своих преступлениях, пока не прибудет посыльный, чтобы сопроводить вас в Ньюгейт.
* * *
Хезер, спотыкаясь и шатаясь, поднималась по лестнице, которая скрипела под тяжелыми шагами шедшего позади сержанта. Ей предстояла кошмарная ночь со сном, больше похожим на забытье. Девушка была в полном отчаянии и кусала губы, чтобы не заплакать.
— Если бы я украла столь ценное ожерелье, разве оставила бы я его просто так в корзине? — она пыталась спорить с Бэгберном, в отчаянии стараясь заставить его прислушаться к голосу разума и здравой логики.
Но сержант казался слишком возбужденным перспективой продвижения по службе и был глух к ее доводам.
— Не пытайтесь ввести меня в заблуждение с помощью всяких скользких приемов, мисс. У меня достаточно опыта по общению со всякими мошенниками. Вам лучше сознаться во всем прямо сейчас. Тогда я мог бы замолвить слово перед магистратом о вашем чистосердечном раскаянии во всех грехах. Это спасло бы вас от петли, но в любом случае на вашем месте я не питал бы очень больших надежд. Кража, в конце концов, наказывается чаще всего виселицей, — сделал он глубокомысленный вывод. — Кстати, законный владелец рубинов живет недалеко отсюда. Я собираюсь сообщить ему о находке краденого или, по крайней мере, его части.
Эти слова легли тяжелым камнем на сердце Хезер.
В холле наверху было холодно и сыро. Ветер, завывая, дул в окна. У Хезер пересохло в горле; она из последних сил старалась сохранить достоинство, не желая, чтобы обидчики видели ее замешательство и страх.
Мистер Пратт чувствовал себя не в своей тарелке. Он открыл дверь небольшой комнатки. Это была прочная дубовая дверь. Держа над головой свечу, сержант вошел внутрь.
— Ну что ж… здесь не так уж плохо. Через такие узкие окна бежать вряд ли удастся.
До того, как сержант довольно грубо втолкнул ее внутрь, Хезер успела встретиться с виноватым и сочувствующим взглядом Пратта. Дверь за ней с шумом закрылась, и она, окончательно потеряв самообладание, упала на пол.