— А что с ними случилось?
Веселый голос Таппи слегка дрогнул.
— Погибли. Оба. В Первую мировую. Сначала Роби, потом Джеймс. То была ужасная война. Столько молодых парней не вернулось. Эти бесконечные списки убитых и раненых… Знаешь, даже поколение Изабель не представляет весь ужас этих списков. А в самом конце войны погиб мой муж. Когда это случилось, мне казалось, что жизнь кончилась.
В ее голубых глазах заблестели слезы.
— О, Таппи…
Но Таппи покачала головой, прогоняя печаль.
— На самом деле, мне было ради чего жить. У меня были дети. Брюс и Изабель. Но мне казалось, что я не очень хорошая мать. Поскольку мне пришлось растить младших братьев, я уже выплеснула на них все свои материнские чувства, и когда родились Брюс и Изабель, не так обрадовалась материнству, как должна была. Мы жили в Эдинбурге, дети росли бледными и вялыми, бедняжки, а мне не хватало энтузиазма, чтобы сделать что-то, и я чувствовала себя виноватой. Это был порочный круг.
— И что случилось потом?
— Отец прислал письмо. Война закончилась, и он попросил меня привезти детей домой, в Фернриг, на Рождество. Мы сели на поезд и приехали. Темным зимним утром он встретил нас на вокзале в Тарболе. Было холодно, шел дождь, а у нас был такой несчастный вид — все трое в чернильно-черных пальто, с серыми лицами, испачканными паровозной сажей. Мы сели в повозку, запряженную лошадьми, и к рассвету добрались до Фернрига. По дороге встретили знакомого фермера. Отец остановил лошадей и познакомил детей со стариком. Я до сих пор помню, как торжественно они пожимали друг другу руки. Поначалу я думала, что после Рождества мы вернемся домой. Но мы остались на Новый год, недели превратились в месяцы, а потом наступила весна. И я поняла, моим детям хорошо в Фернриге. У них появился румянец, они почти все время проводили на улице. А я вдруг увлеклась садоводством. Сделала клумбу с розами, посадила кусты и постепенно начала понимать, что каким бы трагическим не было прошлое, все равно должно быть будущее. Это очень добрый дом. Он умеет утешать. Он почти не меняется, и это успокаивает.
Она замолчала. Снизу доносились звуки подъезжающих машин, нарастающий шум голосов перекрывал музыку. Праздник начался. Таппи дотянулась до шампанского и сделала маленький глоток. Потом поставила бокал и снова взяла Флору за руку.
— Торквил и Энтони родились здесь. Брюс очень беспокоился о своей жене, поэтому мы решили, что она на время беременности приедет сюда. Первые роды были тяжелыми, и врачи не советовали ей иметь второго ребенка, но она рискнула. Все могло бы быть хорошо, но за месяц до рождения Энтони корабль Брюса подорвался — торпеда. Это подкосило ее. У нее не осталось воли к жизни. Она перестала бороться. И самое ужасное было в том, что я понимала, что она чувствует. — Таппи криво улыбнулась. — Мы с Изабель оказались с двумя мальчишками на руках, которых надо было растить. В Фернриге всегда были мальчишки. Дом полон ими. Иногда я слышу, как они вбегают в дом из сада, окликают друг друга на лестнице, шумят. Они никогда не взрослеют. И до тех пор, пока я здесь, пока я помню тех, кто умер, они живы.