— К кому ты теперь?
— К миссис Купер. А потом к Анне Стоддарт.
— А что случилось с Анной? Заболела?
— С Анной все в порядке. И даже очень. Скажу вам по секрету: она ждет ребенка.
— Анна? После стольких лет? — радостно переспросила Таппи.
— Да. Я решил, что эта новость поднимет вам настроение. Но только никому не говорите. Она хочет пока сохранить это в тайне.
— Я не обмолвлюсь ни словечком. Как она себя чувствует?
— Нормально. Ее даже не тошнит по утрам.
— Я так за нее рада. Она должна выносить этого ребенка. Присматривай за ней как следует. Да что я говорю, конечно, ты сделаешь все, что нужно. Я действительно рада.
— Хорошо. Чем еще я могу вас порадовать?
Таппи снова уставилась на дырку в свитере доктора. Ее мысли естественным образом перешли с младенцев к свадьбам и неминуемо — к ее внуку Энтони.
— Я скажу тебе, чего я хочу. Я хочу, чтобы Энтони привез сюда Розу.
— А что, он не хочет этого делать? — спросил доктор после некоторого колебания, столь короткого, что Таппи убедила себя, что ей это показалось.
Она бросила на него быстрый взгляд, но он опустил глаза, завозившись с застежкой саквояжа.
— Прошло уже четыре месяца с тех пор, как они обручились, и я хочу увидеть ее. Я не видела Розу с тех пор, как она и ее мать приезжали сюда пять лет назад и жили в доме на пляже. Я почти не помню, как она выглядит.
— Я думал, она в Америке.
— Да, она была там. Уехала туда сразу после помолвки. Но Энтони уверял, что она скоро вернется. Он обещал привезти ее в Шотландию, но почему-то не привозит. А я хочу знать, когда они поженятся и где будет свадьба. Надо многое обсудить и организовать, но стоит завести с Энтони разговор на эту тему, как он начинает плести что-то насчет дел, которые держат его в Эдинбурге, и пытается меня успокоить. Терпеть не могу, когда меня успокаивают. Меня это раздражает.
— Я поговорю об этом с Изабель, — пообещал доктор.
— Пусть она нальет тебе рюмочку шерри.
— Нет, я ведь иду к миссис Купер. — Миссис Купер заведовала местной почтой и была убежденным борцом с алкоголем. — Она и так обо мне не лучшего мнения, а уж если что-нибудь унюхает, мне не поздоровится.
— Глупая женщина, — сказала Таппи.
Они с доктором улыбнулись друг другу, и он ушел, закрыв за собой дверь. Сасси уютно свернулась клубком под боком у Таппи. Оконная рама слегка дребезжала от ветра; стекло затуманилось капельками дождя. Время близилось к обеду. Таппи легла поудобнее и, подчиняясь появившейся в последнее время привычке, погрузилась в воспоминания.
Ей семьдесят семь лет. Старость застала ее врасплох. Таппи Армстронг не чувствовала себя старой. Другие старели, но не она. Она вспомнила, какой была в старости ее бабушка. Потом мысли скользнули к Люсилле Элиот, героине романа «Трава милосердия»,