Когда кто-нибудь из наших получал ленту ордена Св. Людовика или очередное повышение по военной службе, мы устраивали праздник в тесном кругу. Ландро не считал даже нужным ответить на приглашение, черкнуть пару строк поздравления. Он стал — хотя был еще молод, и это тем более странно — похож на одинокого волка, покидающего свое логово только в поисках приключений и для дурных дел. С женщинами, в зависимости от их положения в обществе, он вел себя или подчеркнуто холодно, или насмешливо. За ним не замечали какой-нибудь устойчивой привязанности. Он удовлетворялся благосклонным вниманием служанок на постоялом дворе, случайными связями, его привечали две женщины с окрестных ферм, они были не из местных, и этим люди объясняли их отношение к нему.
Мадемуазель Сурди умерла в монастыре, а вскоре за ней последовала и ее мать, убитая горем. Ландро похоронил эту женщину, которая заменила ему мать. По этому случаю он надел свою форму капитана Почетной гвардии. Примерно через две недели мы узнали о приезде в Ублоньер мадемуазель Виктории. Некоторые усмотрели связь между смертью монахини-траппестинки и приездом этой молодой эльзаски, яркая красота которой породила множество слухов».
Ландро вместе со своим верным Десландом, от которого у него не было секретов, соорудил новый тайник для своих денег. В заброшенном сарае, служившем кладовкой, где хранились картошка и инструменты, они вырыли яму, утрамбовали ее, поставили туда каменное корыто, которое закрывалось крышкой, и засыпали его землей.
— Мои сокровища' — проворчал шевалье. — А что на них купишь?
— Семьдесят пять тысяч франков — это довольно солидная сумма, — возразил Десланд.
— Стоимость одной фермы, не больше.
Вдруг они услышали стук колес какой-то повозки по дороге. Они приникли к щелям в стене.
— Вот те на! Это она! Виктория! Как быстро!
— По-моему, тебе это должно льстить. Ты написал, и она сразу же явилась.
— Как собака на свист!
— Юбер… Я надеюсь, что ты теперь будешь не таким фанфароном, как раньше, покажешь себя с лучшей стороны.
— Давай поскорее закончим!
Они поставили крышку, на место, разровняли и утоптали ногами землю, разбросали по полу солому, скрывая место тайника, отряхнули руки. Виктория терпеливо ждала, сидя перед камином. Перрин внимательно и не очень ласково разглядывала ее с головы до ног. Однако гостья не отличалась экстравагантностью ни в поведении, ни в одежде, состоящей из платья и синего капора. Но старая Перрин, впрочем, как и Десланд, заметила, что цвет капора был точно таким, как и цвет редингота шевалье.