— Дитя мое, — сказал аббат Гудон, — я не хотел бы вам навязывать свое мнение и тем более доставлять неудобство. Я читаю в вашем сердце, как в открытой книге, благодаря Господу и свету его, а не моим скромным способностям. Но если бы вы подробнее рассказали мне о том, что говорил вам шевалье, как он отвечал на ваши вопросы…
— Отец мой, я ничего не опустила. Уверяю вас. Я столько думала об этом.
— Я уверен, что вы напрасно беспокоитесь.
— Вы так думаете? — воскликнула она горячо. — Вы действительно считаете, как и я, что, несмотря на его высказывания, я могу ему верить?
— Увы, я думаю, что шевалье старается выиграть время.
— Вы не должны судить его слишком строго. Если бы он был верным сыном церкви, вы были бы более снисходительны к нему. Но он, я уверена, способен умереть за веру, в то время как многие молодые люди, которые исправно посещают службу…
— Я верю, но это его не извиняет. Время несчастий уже далеко в прошлом. Чтобы ответить на ваш вопрос, я бы добавил, насколько позволяет мой человеческий разум, что в его мозгу царит смятение. О! Я не хочу бросать в него камень. Его можно понять, но нет ничего, что могло бы оправдать эту отсрочку, это промедление. Шевалье влечет какая-то идея, которая его целиком захватила. Но у него нет реальных планов, он не предпринимает никаких действенных шагов к ее реализация. Мне кажется, он вас обманывает, сам находясь в заблуждении. Если он хочет что-то предпринять, нечему откладывает свои планы на все более позднее время? Чего он ждет? Что жареные куропатки начнут сами падать ему в рот? Или когда его наставник придумает что-нибудь гениальное, если он на это еще способен? Даже допуская, что он что-то собирается сделать, может быть, подчиниться новому режиму — на все воля Господа, король, император только исполнители воли его! — зачем он вас мучает? Наоборот, в качестве его супруги вы, а я вас хорошо знаю, могли бы ему во многом помочь.
— О, отец мой, что я должна делать?
— Пока ничего. Еще слишком рано. Шевалье трудно взрослеет, позднее своих сверстников, это последствия драмы в Нуайе.
— Но для вас открыты все мысли и сердца.
— Дитя мое, только Бог способен на это. Все, что я могу сказать, это то, что в г-не Ландро борются добро и зло. И я не знаю, что победит…
— Я чувствую, что могу помочь ему.
— Дитя мое, вы любите, я не ставлю вам это в упрек. Но как мало вы получаете взамен! Ваша душа тянется к Богу. В нем вы никогда же разочаруетесь. Он возвращает любовь стократно. Он присутствует в каждом из вас постоянно. Два пути перед вами: один легкий и простой, но коварный и неясный, другой возвышенный ж трудный. Это не есть что-то особенное. Каждое существо имеет свою судьбу: земную и небесную. Трагедия заключается в выборе. Но иногда он приходит во сне.