— Но что ты собираешься делать? Стать торговцем, судовладельцем, а может, продавцом оружия?
— Крестьяне не любят Ажерона. Но они уважают его из-за его состояния. Хотим мы или нет, будь он спекулянт или вор, но он богат и числится в уважаемых господах. Префект приглашает его, советуется с ним. Для людей нашего круга остается один путь, и мы не должны упустить этого шанса ради обветшавших принципов и смутных воспоминаний.
— Но ты нас отвергаешь!
— Наоборот, я хочу, чтобы мы выжили. Мне не кажется бесчестным воспользоваться обстоятельствами, приспособиться к современной жизни и обеспечить наше будущее. Наполеон создал новое дворянство, которое нас вытесняет, потому что оно богато.
— Наполеон! Вот имя, которого я ждала. Но почему ты не поехал встречать его в прошлом году? Почему отказался быть в его почетном эскорте? Он бы тебя заметил, отблагодарил. Может быть, предложил бы тебе какой-нибудь пост.
— Я об этом не думал.
— И Форестьер тебя отговаривал.
— Да, конечно. Но дело не в этом. Людовик XVIII в изгнании и воображает, что Вандея плачет о нем. Но ветераны девяносто третьего не знают даже того, что, когда говорят о графе Провансальском — речь идет о короле без королевства. Что касается Форестьера, он больше бы выиграл, если бы чаще помалкивал.
Элизабет была удивлена и огорчена его словами. Она не знала того, что уже знал шевалье. Форестьер принял должность мирового судьи. Конечно, вынужденно, под нажимом общественного мнения, уступив просьбам местных крестьян, которые так доверяли ему. Мало было утешения в том, что под указом о назначении стояла подпись его величества императора, а не какого-то ничтожного Буонапарте, палача Вандемьера. Юбер не принял неуверенных объяснений старика. Он его по-прежнему любил, но не мог уже уважать, как прежде, и слепо следовать его советам и наставлениям.
Так Наполеон победил Вандею без единого выстрела. «Реставратор религии», он, правильно оценив клерикальное влияние в этой провинции, не жалел средств на строительство здесь семинарий. Он покорил сердца ветеранов девяносто третьего — ему принадлежали слова: «Они были настоящие герои!» — объявив амнистию последним мятежникам и вернув права некоторым эмигрантам. По его указу выделялись деньги на восстановление селений, усадеб и церквей. Осознав, как неудобны проселочные дороги для продвижения армии, он построил великолепные стратегические дороги и разрешил формировать местные войска по поддержанию порядка. Аристократия, участвовавшая в мятеже, стала более терпима к режиму императорской власти. Аристократы пошли в армию, заняли высокие посты в министерствах, в Государственном совете, в дипломатическом корпусе. Людовик XVIII мог рассчитывать в Вандее на немногих приверженцев. Но Бокажи, которые были особой частью Вандеи и хранили свои традиции, остались ему верны.