– Ах, ты кусок дерь… – и тут кулак с зажатым эфесом угодил ему прямо в лоб, – …рьма, – на выходе закончил Этьенн, и перед его глазами заплясали яркие точки.
А Рик уже заносил руку для последнего удара. Но довершить начатое ему не дали…
– Боже! – всплеснув руками, в один голос воскликнули дамы.
– Проклятье! – француз зло сплюнул. Он шатался, но на ногах стоял – Выходит, не только смерть может появиться не вовремя… Тебе повезло, Рик. Но не обольщайся, это ненадолго…
– Да кто хоть ты, скажи, иначе умру от любопытства! – растерянно отозвался Родерик.
– Вспомни женщину, которую ты предал.
С этими словами ночной демон отступил назад, ломая кусты и пошатываясь, словно хватил лишку. Впрочем, именно хватил. Тяжелым тупым предметом по башке.
«Женщина, которую ты предал…»
– Вроде никого не предавал, – растерянно проговорил Рик, – или я чего-то про себя не знаю. Выходит, старость пришла. Винпоцетин нужно пить. Где бы его еще тут достать…
Оглянувшись на двух женщин на аллее и на неведомого врага, который направлялся к ним нетвердой походкой, Рик отступил в темноту.
– Этьенн! – еще раз позвала, почти взмолилась Кэти.
Мнимый барон де Сервьер подошел ближе и властным движением руки заставил жену замолчать.
– Оставьте, дорогая…
– Но вы в крови, ой… и лицо! – Кэт готова была расплакаться.
– Пустое! Не стоит слез! – отрезал супруг и вгляделся в побледневшее лицо подруги своей жены.
– Мисс Нортон, вы что-нибудь видели?
Девушка медленно покачала головой.
– Нет. Только тень.
– Хорошо, – удовлетворенно качнул головой барон, утирая платком разбитое лицо, – очень хорошо…
Эта комната называлась «красной гостиной» и не нравилась женщине. Хотя была очень красиво обставлена, мебель делали на заказ, и она бы удовлетворила самый изысканный вкус. Но, возможно, как раз изысканности всю жизнь и не хватало дочке французского моряка и простой неграмотной итальянки. Она умела носить дорогие платья и правильно обращаться со столовыми приборами, читала, писала, играла на нескольких музыкальных инструментах и великолепно пела… Но все же ловчее всего ее хрупкие руки с тонкими аристократическими пальцами справлялись с починкой рыбацких сетей и штопкой чулок.
Сочетание бордового лионского бархата с позолотой и темным деревом слишком живо напоминало ей вычурную роскошь фамильного замка Кастильяно в Толедо, который принадлежал ее мужу, жестокому человеку и грешнику, и ту страшную ночь, когда она, Беатрис, и ее слуга, Ухо, чуть не погибли – все то, что она хотела, но не могла забыть.
Она распутала завязки плаща и сбросила его на низкий столик. Молчаливый слуга, брат Джакомо, зажег свечи и, не говоря ни слова, вышел. Женщина до сих пор не знала, немой он или просто молчун… Или имеет прямой приказ не открывать рот без крайней нужды.