Женщина вздрогнула от неожиданно раздавшихся за ее спиной шагов. Джованна обернулась, ожидая увидеть Джакомо. Но глаза ее уперлись в грудь Этьенна де Сервьера, обтянутую темно-красным камзолом.
– Вы очень аккуратны, – голос его прозвучал глухо, и Джованне отчего-то сделалось неуютно. Как, впрочем, всегда в присутствии этого мнимого французского аристократа. Этьенн шагнул к ней, и женщине пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться на месте.
– Аккуратность – это первое, чему учат в монастыре, – спокойно ответила она.
Барон на нее не смотрел. Он вертел в руках небольшую статуэтку обнаженной женщины, короткие пальцы касались изгибов бронзового тела медленно, мягко, чувственно. Было в этом что-то такое… Джованна поймала себя на том, что хочет отвернуться. Но поступить так значило признать, что она уловила тайный смысл этих движений.
– В монастыре? – переспросил Этьенн, не прерывая своего занятия, – с трудом могу поверить.
– Отчего? Я недостаточно набожна?
– Вы слишком красивы для того, чтобы быть христовой невестой. – Пристальный взгляд барона остановился на лице Джованны, пытаясь поймать ее взгляд. – Что заставило вас принять такое решение, несправедливое для вас и слишком жестокое для любого, кто хотя бы раз смог увидеть вас так близко. Вам не везло с мужчинами?
– Вы не верите, что это было искреннее желание служить Богу? – удивилась Джованна, – Отчего? Разве я дала вам повод подозревать меня в лицемерии?
– Я не слежу за вами.
– Нет? – перебила Джованна, – тогда, позвольте спросить, как иначе называется то, что вы делаете постоянно, с тех пор как мы поселились в этом доме?
– Что же я такое делаю? – Удивление Этьенн разыграл мастерски. Джованна пожала плечами, взяла фигурку атланта и повернула ее так, что он уставился на статуэтку обнаженной наяды круглыми и пустыми глазами.
Тихий смех, прозвучавший в комнате, заставил мужчину заметно вздрогнуть, а женщину облегченно вздохнуть. Джованна ничуть не боялась жуира[16], но ссориться не любила.
В комнату вошел хозяин. Глаза Лоренцо быстро обежали комнату и остановились на скульптурной группе. Он прекрасно помнил, что раньше фигурки располагались не так, и уж ему-то не нужно было растолковывать скрытое значение символов.
– Барон любовался, – предположил он, – не так ли, ваша милость?
– Безусловно, – поспешно кивнул Этьенн. Холодная ирония монаха, бесшумные движения и внимательный взгляд напоминали ему болотную змею. Этьенн, конечно, тоже не боялся Лоренцо. Вообще, в особнячке на Риджент-стрит компания собралась не пугливая. Но лишние дуэли были сейчас весьма некстати, и поэтому Этьенн поспешил оправдаться: – Я не имел в виду ничего…