Почти невозможно.
Вызов коснулся моего сознания, когда я отвлекся от собственных размышлений, отреагировав на тихий стон Алинэ. Ее сон был тревожным. Даже моя магия, возросшая благодаря проявлению берсерка, не сумела подарить ей покой.
«У Сэнши проблемы. Нужна твоя помощь».
«Не может справиться с ребенком?» — мысленно усмехнулся я.
Наша первая встреча с созданием закончилась странным выводом, который я сделал. Тогда я понял, как именно относились наши создатели к нам.
«Разберись».
Прежде чем покинуть блок, я еще раз посмотрел на жену. Она казалась такой беззащитной….
Теперь усмешка касалась меня самого. Я не мог позволить, чтобы она стала моей слабостью. То, что задумал Яланир было слишком грандиозным, чтобы проснувшаяся во мне жалость погубила замысел.
Воина отца и девочку я нашел в одном из тренировочных залов, на скорую руку переоборудованном в некое подобие оранжереи. Сам Сэнши стоял у внутренней двери тамбура и, как мне показалось, облегченно вздохнул, когда я, сдвинув его плечом, вошел в помещение.
— Ты обещал!
Голубые глаза девочки, соскочившей со стула, на котором она сидела, вспыхнули алым, заставив меня отступить на шаг назад. От неожиданности.
Теперь было понятно, о какой трудности говорил отец. Создания хоть и были сильны физически настолько, что превосходили большинство даймонов, не имели скрытой в них сути. Так что обеспокоенность воина была более чем понятной.
— Обещал, — мгновенно собравшись, спокойно подтвердил я ее обвинение и взглядом дал понять, что ее истерика вызывает у меня отвращение. — Ты желала ей смерти?
Мне трудно судить, на что среагировала принцесса, на мой равнодушный голос или вопрос, но ее плечи тут же поникли, а во взгляде место ярости заняла такая боль, что я едва не забыл о том, что избавился от жалости.
— Ты все испортил!
Ей было только восемь, но ее глазами на меня смотрела мудрость.
Что ж… я знал о том, что она права. Но разве это знание что-то значило в то мгновение, когда Хаос обратил на Алинэ своей взор?! Разве имело значение, если самого будущего в тот миг не существовало?!
— Ты хочешь увидеть ее? — Я не пытался заслужить ее прощение, она не обвиняла меня — только теперь осознавала, что мир, в котором она была окружена любовью и заботой близких, в котором не было нужды делить на друзей и врагов, перестал существовать. И сейчас не ее разум — сердце решало, кем для нее стану я.
— Нет.
Ее ответ был ожидаемо твердым. Она определила мое место.
Амалия была совсем ребенком, в чем-то даже избалованным ребенком, в чем убеждал меня опыт службы на Лилее. Но в ней уже было то, что когда-нибудь сделает из нее правительницу, перед которой будут преклоняться.