Вблизи Ньюпорта шоссе делает широкий поворот, на котором стоит светофор. До дома оставалось двадцать минут, ноги Тревиса зудели нестерпимо. Ботинки сели от влаги, Тревис пытался сбросить обувь, но мысок одного ботинка соскальзывал с пятки другого. Он нагнулся, почти не глядя вперед, и принялся расшнуровывать ботинки. И не заметил желтый сигнал светофора.
Узелок не поддавался. Когда наконец Тревис его развязал и поднял голову, было слишком поздно. Горел красный, на перекресток въезжала грузовая фура. Тревис инстинктивно нажал на тормоз, и машина заскользила по мокрой от дождя дороге. Он не справился с управлением. В последнюю секунду столкновения с грузовиком удалось избежать. Машина вылетела с дороги и устремилась по направлению к соснам.
Грязь оказалась скользкой, и Тревис ничего не смог сделать. Он крутанул руль — напрасно. На мгновение ему показалось, что время замерло. Последнее, что он помнил, перед тем как потерять сознание, — это кошмарный звук разбивающегося стекла и скрежет металла.
Габи даже не успела вскрикнуть.
Тревис отвел прядку волос с лица жены, заправил ее за ухо и прислушался к бурчанию в собственном животе. Он был голоден, но не мог даже думать о еде. В желудке как будто стянулся узел — а когда это ощущение проходило, пустоту тут же заполняли мысли о Габи.
Это было своего рода наказание, потому что на второй год брака Габи решила приучить мужа к иным блюдам, нежели та простая еда, которой он долгое время отдавал предпочтение. Видимо, она со временем устала от его аскетизма. Следовало бы догадаться, что грядут перемены, когда Габи начала словно невзначай намекать, как вкусны поутру в субботу бельгийские вафли, а в холодный зимний день нет ничего лучше тарелки тушеного мяса.
До тех пор еду готовил Тревис, но мало-помалу Габи начала отвоевывать свое место на кухне. Она купила несколько поваренных книг, и по вечерам Тревис мог наблюдать, как жена, лежа на кушетке, время от времени загибает страничку. То и дело она спрашивала, нравится ли ему то или иное блюдо. Вслух читала рецепт телятины со сливочным соусом «Марсала» или джамбалайи по-кажунски. Тревиса пугало и то и другое, и сам тон его намекал, что если Габи приготовит эти блюда, то он скорее всего не станет их есть.
Но она была крайне настойчива и принялась вносить небольшие изменения. Добавляла к своей ежевечерней порции цыпленка масло, сливки или винный соус и просила, чтобы Тревис хотя бы понюхал. Обычно он соглашался, что запах действительно аппетитный. Потом она начала подавать небольшое количество приправ к столу и предлагала их Тревису вне зависимости от того, хотел он того или нет. Понемногу, к собственному удивлению, Тревис начал пробовать.